Единственное, что нас сейчас разделяет – полупрозрачная душевая занавеска. Лежащий на стеклянной полке телефон воспроизводит привычный утренний плейлист, состоящий из замедленных версий любимых песен. В комнате пахнет купленной на днях пеной для ванны с ароматом миндаля и груши. Сосредоточившись на приятном запахе, я медленно перебираю пальцами мокрые пряди длинных волос, пока мама дает мне наставления перед первым учебным днем второго курса.
– Будь осторожна, Эми. Карты говорят, ты в опасности. Я дважды перепроверила, – рассказывает она, стоя в дверном проеме. – Ты меня слушаешь?
– Да, – коротко отвечаю я, разглядывая золотистые узоры на мраморной плитке.
– Сначала Звезда и Четверка кубков, а затем… – Словно не решаясь закончить продолжение, она неожиданно замолкает.
Воспользовавшись затянувшейся паузой, я зажмуриваюсь и погружаюсь под воду. Вынырнуть меня заставляет нависшая надо мной тень.
– Что ты творишь! – кричит мама. – Я же только что предупредила тебя об опасности.
– Так карты сказали тебе, что я утону? – иронизирую я, быстро нанося на голову шампунь.
– Не шути со мной, Эмилия! Это все очень серьезно. Как ты не понимаешь?
Заглянув в ее испуганные синие глаза, я делаю глубокий вдох и отворачиваюсь, надеясь спрятать проступившие слезы.
– Знаешь, что было дальше? – продолжает она, схватив меня за оголенное плечо. – Снова Звезда, но на этот раз в сочетании с Восьмеркой пентаклей.
– И что это значит?
– Ты должна остерегаться мужчин, Эми. Пообещай мне, что не станешь ни с кем говорить!
– Ты уже говорила об этом. – отвечаю я, вздрогнув от ее напора.
– В этот раз все гораздо хуже. Карты говорят, что ты можешь стать зависима от чувств, которые сведут тебя с ума и вынудят совершить глупость.
– Чувства? – уточняю я, всполоснув лицо уже ставшей прохладной водой.
– Ни с кем сегодня не знакомься. Иначе эта встреча испортит твою жизнь. Ты меня поняла?
– Да, мам.
– Вот и хорошо. Не хочу, чтобы какой-то похотливый мужчина запятнал твою честь.
– Ничего плохого не случится, тебе не о чем переживать. Сразу после занятий я поеду на вечернюю тренировку, а оттуда прямиком домой. Только по пути заеду в продуктовый. Что хочешь на ужин?
– Не знаю, Эми. Я слишком перепугана, чтобы думать о еде.
– Карты ошибаются, мам, – напоминаю я ей. – Они уже подводили тебя. Много-много раз. Помнишь?
– Но не в этот раз! – спорит она, мотая головой. – Я чувствую, что сейчас они говорят правду. У меня плохое предчувствие. Просто поверь мне, Эми, пожалуйста.
Я слишком устала, чтобы спорить. Хотя еще пару дней назад она говорила точно такие же слова, пугая меня возможной травмой и предательством близкого человека.
– Я верю, – убеждаю я маму, стараясь не смотреть в ее расширенные от ужаса глаза. – Не оставишь меня одну?
– Прости, что потревожила, но этот разговор не мог ждать. Мой долг – предупредить тебя.
– Спасибо, мам.
– Я забочусь о тебе, искорка моя. Не хочу, чтобы ты погасла, как это случилось когда-то со мной.
– Знаю.
– Все-все, ухожу! Я и так отняла у тебя слишком много времени.
Поцеловав меня в мокрый лоб, она выходит из комнаты, оставляя дверь приоткрытой.
Из динамиков доносятся строки песни «Танцы на стеклах»:
Крик где-то в тишине.
Не зови меня – я не повернусь
И прости меня,
Больше не вернусь.
Тихо пропев их вместе с исполнителем, я достаю с полки клубничный гель для душа и быстро наношу его на влажную бледную кожу, стараясь не думать о состоявшемся только что разговоре. Мне не впервой выслушивать о грядущих изменениях и подстерегающих меня опасностях, но сегодняшние слова мамы звучали слишком убедительно, чтобы так быстро от них отмахнуться.
