Моим первым воспоминанием был красный цвет. Именно алым горели глаза во тьме. Они были прекрасны в своей ненависти и алчущем голоде. Я никогда не забуду цвет крови, полыхающий в кромешной черноте. Никому не дано забыть свою смерть. Эти глаза были моей смертью.
Должны были стать ею.
Но стали – началом.
– Ина, вставай, – подбежала ко мне Мэла.
– Курсантка Аэро, подняла свою задницу и побежала! – проорал тан Муэл.
Мой ошалевший взгляд метнулся в сторону преподавателя, потом пробежался по синему лицу Мэлы, и лишь потом я удосужилась взглянуть на то, что являлось причиной собственного возлежания в пыли.
Двухметровый сорг несся прямо на нас. До этого тот же самый сорг активно долбил лобастой головой отвесную стену трассы. Додолбился, поздравляю! Я упала.
Вообще-то соргам подобное поведение не свойственно. В доисторические времена обитатели этой планеты использовали животных в качестве боевых единиц, поскольку их массивные тела, покрытые бронированными шкурами, затруднительно пробить, а три рога на морде еще и выделяют яд. Проблема в другом. Сорги в нормальном состоянии бегут по прямой, а не бросаются на стены и курсантов. Они всегда бегут только прямо!
Понимая, что взобраться на стену мы с Мэлой уже не успеваем, я сделала единственное, что пришло в голову. Дернула Мэл за руку на себя, после чего ногами подкинула ее на стену, где она рефлекторно уцепилась за крепления. Впрочем, это неудивительно: шерги всегда отличались быстротой реакции, конечно, если не упоминать о вредном характере.
Чувствуя усиливающуюся дрожь земли и видя, как сорг поднимает вокруг себя огромную тучу пыли, взрывая сухую почву лапами-колоннами, я решила рискнуть.
Кувырок, еще, еще один!
И в спину врезался поток воздуха, смешанного с песком.
Кажется, я жива.
– Отставить прохождение трассы! Открыть пятый отсек! – проорал тан Муэл. – Аэро! Тупая самка сорга!
До тана наконец дошло.
Пятый отсек – это хорошо, это загон для соргов, он как раз на пути животного. Туда зверь и побежит.
Если раньше соргов использовали как оружие в местных конфликтах, то сейчас это живые тренажеры в академии. Взять бы того умника, который такое придумал, да насадить на рога этому тренажеру. Рога, кстати, сочились ядовитой слизью. Не смертельно, конечно, но на сутки парализует. А там, глядишь, умника раздавит собственной многотонной идеей.
– Курсантка Ина Аэро, я искренне надеюсь, что ты сейчас лежишь со сломанной шей, испуская последний дух, – рычал тан Муэл.
И столько надежды звучало в его голосе, столько веры в чудо, что не могла я его разочаровать. Не могла!
В общем, промолчала, устраиваясь поудобнее на земле. Все равно в этом пылевом облаке моих ухищрений никто не увидит.
– Ина, – тихо позвали меня сверху. – Отзовись. Хуже будет.
Я бы ответила, но рот был забит пылью и песком, только и оставалось, что отплевываться и откашливаться.
– Аэро, чтоб тебя космос покарал, ты жива?! – настороженно вопрошал тан.
При всем его желании меня прибить… хоть раз… сейчас он подобной возможности не радовался. А все потому, что количество покалеченных курсантов на его занятиях превышало допустимую по уставу норму. А за это санкции применяют, между прочим. Например, зарплаты лишают… на месяц. И если вспомнить, какие тут зарплаты, то озабоченность тана моим здоровьем можно понять.
– Курсантка, слизней тебе на завтрак, подать признаки жизни!
Этого я уже стерпеть не могла. Завтрак – святое!
– Так точно, тан Муэл, – отозвалась, заметив, что пыль начала оседать.
– Зараза мелкая, покажись! – взревел уважаемый преподаватель.
Вообще-то Муэл мужик нормальный… когда спит зубами к стенке. Не старый еще вояка, вышедший в тираж после повреждения глазного нерва. Если глаза можно заменить имплантатами, то нервы медицина Союзников восстановить не способна. Нет у них подобной технологии. И делиться никто не собирается.
