Хмель постепенно уходил из моей головы. Я стоял напротив гардеробщика. Дед, который скорее всего в Большую войну партизанил в белорусских лесах и наверняка перебил кучу немецко-фашистских захватчиков, говорил мне спокойно и ласково, заглядывая в глаза:
– Сынку, я ж тэбэ говорю, что фуражки закончились…
– Батя, так я тебе номерок же дал от моей фуражки, ты у меня ее принял, когда мы в ресторан пришли…
– Да я ж старый, вы как набежали все, всем фуражки надобно… Все спешат, орут, матюкаются… Ну, я и начал их выдавать подряд… а номерки… вот – бросаю в угол. Какой-то пострел, наверное, две взял…
Дед показал мне коробку, полную номерков. В гардеробе я стоял один, последняя группа моих однокашников в зеленых рубашках с новенькими погонами, гогоча, вываливалась из кабака и бегом исчезала в ночи. Почему бегом – понятно: до школы два-три километра, быстро можно успеть только бегом через парк. Поверка начиналась через пятнадцать минут.
– Дед, меня из-за этой фуражки со службы выгонят!
– Да не выгонят, в вашей школе шпиёнов, небось, командиры тоже понимающие… Ты уж меня прости, старого! Вот могу дать только вот эту… Прошлый раз ваши здесь в фойе с милисыонэрами дрались, она и осталась, я ее подобрал.
– Так это не фуражка, а блин какой-то, да и блевотиной воняет!
– Сынку, бери хоть таку… и беги, беги, ваши-то вон уж за углом скрылись…
Подбегая к зданию школы, я был уже трезв, как стекло. В левой руке я держал облеванную фуражку кого-то из наших, потерянную в боях с милицией. Это была известная потеха. По выходным офицеры школы надирались и «нарушали общественный порядок», вызывался наряд милиции, с которым офицеры вели зачастую неравный бой. Все знали – если тебя заберут в отделение, наверняка будет отчисление из школы. Но не за то, что ты милиционера побил, а за то, что «попал в плен». Поэтому бой вели обычно «до победы». Да и милиция не очень любила и боялась забирать курсантов школы шпионов, хлопот потом много было, да и драться офицеров учили хорошо.
Придерживая левой рукой головной убор, чтобы гадость не попала на голову, правой я отдал честь встречающему нас дежурному офицеру на проходной. Весёлый капитан зычно покрикивал:
– Тов-в-варищи офицеры, до закрытия КПП одна минута! По приказу начальника школы опоздавшие завтра будут отчислены! По-о-оспешаем!
За мной смогли нестройно пройти мимо дежурного ещё двое, которые друг друга поддерживали и запутались в турникете. Один из них так честь и не смог отдать, потому что часто и громко икал. Внутри двора курсанты курили, кто-то лежал прямо на плацу и стонал. Надо было ещё пройти поверку перед сном, а для этого подняться на третий этаж, в коридор общежития.
