Как грустно, что жизнь — это не черновик с правом на
ошибку, а строгий чистовик с ошибками, оставшимися на страницах
памяти.
Дмитрий Швецов
Я закрыла глаза. Темнота упала как занавес, навсегда отрезая мир
живых от мира старой неудачницы. Что ж, все равно… Скоро холод
доберется до сердца и исчезнет все, включая боль, горечь и мысли о
том, как много было сделано ошибок, как глупо прожита жизнь и как
обидно заканчивать ее именно так.
С отравленным кинжалом в сердце и с пониманием — тебя предал
самый любимый человек.
Зрение пропало, но сознание еще сохраняло ясность, осязание и
слух продолжали работать.
Я слышала, как уходит муж. Он даже не стал дожидаться финала.
Правильно, для этого есть слуги. Куда я денусь.
Новые шаги стали неожиданностью. Я удивилась и собственному
спокойствию, и любопытству. Страха как такового не было, была
горечь.
Кто-то провел ладонью по моему лицу, отбросил со лба прядь
волос, погладил по щеке. Муж никогда даже в лучшие времена не был
со мной так нежен.
— Как же так, Мели?
Кто это?
Голос печальный, смутно знакомый. Мужской.
Думать становилось все труднее. Я чувствовала себя кубиком
сахара, растворяющимся в кипятке, только вместо кипятка меня
поглощало… небытие.
— Прости, что опоздал.
Я хотела ответить, но не могла, холод почти добрался до сердца,
и сил не было совершенно.
— Мели, я не могу тебя отпустить. Видимо, я безнадежный
эгоист.
Он собрался превратить меня в зомби или сделать личным
привидением? В любом случае я категорически против!
— Я начинаю ритуал, через минуту или две твоя душа вернется в
прошлое. Доверься мне, хорошо? К сожалению, я не уверен, что смогу
преодолеть больше пяти лет. Но этого достаточно, чтобы принять
меры, верно, Мели?
Кто же это?
Мое сознание больше не таяло, ясность мысли вернулась. Перед
глазами начали разворачиваться недавние события, только в обратном
порядке, будто я читала книгу своей жизни не с начала, а с
конца.
— Мели, — я все еще могла слышать голос своего спасителя, — я
говорил тебе, что я эгоист? Я использовал в ритуале родовой
артефакт. Если в своей новой жизни ты в течение года не выйдешь за
меня замуж, я умру. Брак должен быть именно магический, обычного
договора недостаточно. Мели, ты сохранишь воспоминания, у меня же
их не будет, но это не имеет значения, приходи или напиши, и я
помогу тебе во всем. Удачи, Мели.
Темнота стала абсолютной, а затем занавес сдернули, и меня
ослепило полуденное солнце.
Я обнаружила себя лежащей в саду под кустом роз целой и
невредимой. Сухие травинки кололи щеку, платье ощущалось немного
влажным от росы. Ни ножевой раны, ни растекающегося по телу
яда.
Ни брачного браслета на руке! На гладкой молодой руке, без
пигментных пятен и сухости.
Я схватилась за запястье.
Глазам не верю! Чудо, невероятное, немыслимое чудо!
Рывком сев, я чуть не потеряла равновесие.
С минуту я таращилась на собственную руку, трогала, все никак не
могла убедиться, что жива, что получила второй шанс. Но… я
действительно его получила! Мужчина, кем бы он ни был, меня
спас.
Копившееся напряжение вырывалось истеричным хохотом. Обняв
колени, я покатилась по земле между цветочными клумбами, и меня
совершенно не заботило, что платье и лицо пачкается в траве и
жирном черноземе.
Мой смех перепугал служанку. Сквозь истерику я с трудом узнала
причитания Ляны, моей горничной. Пробурчав что-то про последнее
предупреждение, она… плеснула мне в лицо воды. Спасибо, что не
ледяной, а из лейки.
— Мисс Мелани, вы меня напугали! Что с вами? Позвать доктора?
Вам дурно?
— Мне хорошо, — возразила я и растянулась на помятых цветах с
блаженной улыбкой. Какой сегодня день?
Ляна нахмурилась:
— Мисс, вы новомодным эликсиром напились? Вы разве не знаете,
что он иссушает резерв и сводит с ума? Что вы натворили?
Зачем?!
