Две недели спустя, госпиталь имени Фордов
Прошло ровно четырнадцать дней с того момента, как на моих глазах разрушилась моя жизнь. За одну лишь секунду я потеряла двух близких мне людей. В тот самый момент я решила, что всё это сон или чья-то злая шутка – такого не могло случиться. Судьба не должна была быть настолько жестокой, чтобы лишить меня Натаниэля и Джастина в один миг. А сейчас, спустя две недели, я окончательно осознала, что это правда. Тяжёлая, невыносимая правда. Та, которая рвёт на части изнутри.
Больничные стены, слова сочувствия, успокоительные таблетки, отрицание произошедшего – всё это стало моей новой реальностью. Каждый вечер я проводила в мыслях о том, что они живы, что каким-то чудом уцелели, выбрались. Я много раз представляла, как дверь моей палаты вот-вот распахнётся, и войдёт Нейт. Прижмёт меня к себе, расскажет правду, заставит меня вновь улыбаться. Сделает что-то необдуманное. Но это было невозможно. Потому что с того света не возвращаются.
– Габриэлла, ты меня слышишь? – голос подруги, пришедшей вновь меня навестить, звучал где-то рядом, но в то же время очень далеко.
– Слышу, – кивнула я обреченно, поднимая на неё заплаканные и опухшие глаза, – я знаю, зачем ты пришла. Но я не хочу никого видеть. И слышать. И, тем более, не нужно меня убеждать в том, что я ни в чём не виновата.
– Возможно, ты и виновата, – спокойно ответила она под мой напряженный взгляд, – но нет смысла корить себя и жить прошлым. У тебя есть будущее!
– Какое будущее? – сморщилась я, криво усмехаясь. – Я ещё не выбралась из прошлого. Не думаю, что в таком состоянии у меня есть хотя бы малейший шанс на будущее.
– Ты много о чём не думаешь. И не думала даже тогда. Теперь разгребай, – подруга пожала плечами, – заходи! – Крикнула она кому-то и вышла из палаты, оставив меня одну. Но лишь на несколько секунд.
– Привет, – раздался едва ли знакомый голос с порога.
– Привет, – тихо ответила я, чувствуя, как сердце сжимается в тиски, как трудно становится дышать. Дрейк. Тот самый, кто увёз меня с места событий. Наверное, он даже спас мне жизнь. Ценою собственного здоровья. Не потому что хотел, а потому что не мог иначе. Никто не мог ослушаться приказа. Только не в нашем мире.
Вот только сейчас Дрейк стал очередным напоминанием о том, что произошло в ту ночь. И у меня не было желания его видеть. Сердце болезненно сжималось, желая, чтобы в палату зашёл другой человек. Только один человек. Тот, которому я так и не сказала про свои чувства. Тот, который ушёл из этого мира, думая, что выбор был сделан не в его пользу. И от этих мыслей, наваливающихся на меня тяжёлой бетонной плитой, перехватывало дыхание.
– Как ты? – неуверенно спросил он, опуская взгляд в пол и делая вид, что изучает свои безупречно вычищенные ботинки.
– Нормально, – голос был максимально равнодушным, – а ты?
– Нормально, – в тон мне ответил он.
– Уверен? – я кивнула на костыли. – Что в этом нормального?
– Костыли лучше инвалидного кресла. По крайней мере, я жив. И твой отец не выполнил обещание лишить меня жизни за то, что в тот день я всё-таки ослушался его приказа. Наверное, потому, что твою жизнь спасти всё же удалось.
– Прости, – взгляд бесцельно опустился. Вместе с руками, утратившими право на чистоту. Они не были грязными. Они были в крови и чужой боли. Их боли – Натаниэля и Джастина. У них не было даже шанса на спасение. Заигравшись в дочь криминального авторитета, я разрушила свою жизнь и превратила её в пепел.
– В этом нет твоей вины, – нарушил короткую тишину Дрейк.
– Эту фразу я слышу каждый день. Но ты прекрасно знаешь, что в том, что произошло, моей вины больше, чем чьей-либо другой.
