Выбор перемен

Я не стремилась навстречу переменам – перемены сами нашли меня…

Как же все–таки обидно потерять перспективную работу из–за похотливого кобеля. Да пошло все к чертям собачьим! Я отдала обходной лист и направилась к лифту. Я впервые на этом этаже и, очевидно, что я здесь в последний раз. Не успела обжиться, как пришлось попрощаться. Ну и ладно, найду себе новую работу, еще лучше. Я нажала кнопку вызова лифта, и на мои глаза навернулись слезы. Сложно сдерживать эмоции – я все поставила на карту, но в результате проиграла. Господи, помоги мне скорее найти новую работу, какую угодно, лишь бы только хватило денег остаться в Москве, чтобы не возвращаться домой под присмотр к любимым родителям. Я услышала топот и машинально повернулась. По коридору бежала маленькая девочка в розовом летнем платье. На вид ей, наверное, года два. Мне сложно определить детский возраст. Она бежала ко мне. Девочка споткнулась и упала прямо в метре от меня.

– Малышка, больно?

Я присела на корточки, чтобы помочь девочке подняться, ожидала, что она заплачет. Но она не заплакала! Малышка буквально вцепилась в меня, обвила мою шею руками и прижалась ко мне всем телом. Она по–детски пробормотала:

– Мама, ты моя мама.

Я усмехнулась.

– Ну конечно же, нет. Ты ошиблась.

Я заметила, что в мою сторону направляется Борис Анатольевич. Я знала, кто он такой. Никогда лично не встречалась с директором, но на фотографиях его видела.

– Мира, иди ко мне, – его голос прозвучал как приказ. Так с маленькими девочками не разговаривают, да и с большими девочками не стоит так говорить.

Я попыталась отстранить девочку, но она вцепилась еще крепче и повысила голос:

– Не отдам маму, не отдам!

Детский голосок прозвучал очень мило. Несмотря на то, что слова были произнесены быстро, так как малышка явно заволновалась – мне было все понятно. А она неплохо говорит, может ей больше двух лет? Понятия не имею во сколько дети начинают нормально говорить. Я слишком далека от детской темы.

Я виновато ему улыбнулась. Что я могла сделать, ведь я действительно не могла оторвать от себя ребенка – не применять же силу?!

По коридору прошла сотрудница и, конечно, такая трогательная сцена привлекла ее внимание. Она улыбнулась и поспешила удалиться в длинном коридоре.

Тон мужчины смягчился:

– Извините, вас не затруднит отнести ее в мой кабинет?

– Конечно.

Я взяла девочку на руки и последовала за ним. Она, что его дочь? Но разве он женат? Насколько я в курсе, Борис Анатольевич не обременен брачными узами.

Секретарь поспешила открыть нам дверь в его кабинет, стала оправдываться:

– Борис Анатольевич, извините. Она пробежала так быстро, я не успела…,– женщина не договорила, он ее перебил:

– Все в порядке, – его тон был ледяной. С тем же успехом он мог бы послать ее на три буквы.

Женщина явно нервничала. Я наслышана о строгом и не всегда справедливом директоре, поэтому его резкость меня не удивила.

Ситуация крайне некомфортная – мне нетерпелось отлепить от себя малышку и скорее покинуть это здание. Ну и денек выдался!

Когда я вошла в его кабинет, дар речи просто пропал. Воздух в кабинете был пропитан ароматом дорогого парфюма своего хозяина, а интерьер действительно меня удивил. Панорамные окна во всю стену, дорогая изысканная мебель и холеный Борис Анатольевич, который поспешил занять свое место на троне – это как другой мир, в который я случайно шагнула. Но в тот момент я даже не задумывалась, что случайность способна настолько изменить ход событий и не знала, что выйти так же быстро из этого мира не получится. За дверью, которую он закрыл, навсегда осталась моя беззаботная, свободная и совершено другая жизнь. Та жизнь, когда мне не нужно было о ком–то заботиться и за кого–то отвечать, кроме как за саму себя.