- Отпусти! – попросила одними
губами.
Черт! Не рассчитал. Ослабил хватку
на ее шее. Запер руками с двух сторон, облокотившись о стену,
прислонился лбом к ее и замер. Слушал судорожное дыхание, тонул в
аромате духов и не верил. Не верил, что она здесь. Обмирает от
страха в его руках, трясется вся и дышит, опаляя горло. Провел
носом по ее щеке, прошептал протяжно:
- Камилла…
Пока не прижал в этом темном углу,
долго наблюдал за ней издалека. Заметно выделялась на фоне бывших
подруг - изящная, стройная. Темные волосы выбились из-под шапочки.
Голубая норковая шубка оттеняла смуглое лицо, подчеркивала цвет
глаз. Совсем не изменилась! Словно не было этих лет. Она
повзрослела и стала еще прекраснее. Вышел на свет, позвал
хрипло:
- Камилла!
Замерла. Время вдруг до
невозможности замедлилось, снежинки в свете фонаря уже не метались
хаотично, а четко, осмысленно кружили в хороводе и, сверкая гранями
опускались. Камилла медленно поворачивала голову. Вот видно только
мочку уха с капелькой серьги в ней, вот профиль, нежный до боли
знакомый. И вот уже на него смотрят огромные фиалковые глаза.
- Камиль! Ты – здесь?
Камо молчал. Разглядывал ее жадно, с
легким таким мужским прищуром, словно оценивая. Не дождавшись
ответа повернулась и пошла быстрыми шагами, пытаясь скрыться.
Стой! Не уйдешь! Рванул следом,
легко рассекая толпу, потянувшуюся в зал кинотеатра. Почти настиг,
когда понял, что она и не убегает вовсе, привела его в укромное
местечко. Их местечко. Здесь они целовались до одури когда-то. А
потом она уехала. Бросила его.
Правильно, здесь нет свидетелей. Он
может сделать с ней все, что задумал. Прижал к стене. Нащупал в
полумраке нежную шею и надавил. . .
Сколько времени потратил он, чтобы
выманить, заставить ее приехать сюда, на край земли. И отомстить
ей. Жестоко, чтобы страдала, как страдал он все эти годы. Любил ее
и ненавидел. Сейчас любил – растворялся в ней не в силах сдвинуться
с места разрушить очарование.
И она снова, касаясь губами его
горла:
- Ты здесь?
- Пару недель. Теперь и ты приехала!
– Камо отмер наконец, обхватил ее сильными руками, закружил, как в
юности. Она не визжала, молчала. Остановился. Вдруг осознал, какая
теперь лежит между ними пропасть. Это он следил за ней, собирал
информацию, подстраховывал, но она-то ничего о нем не знала.
Забыла, отвыкла.
Камилла подняла голову, посмотрела
серьезно, обожгла фиолетовым огнем. Ее глаза! Такого необычного
цвета. Они снились ему все эти годы.
Нет, не расслабляться! Месть! Только
месть успокоит его. Или смерть, ее смерть. Забить бы ее камнями,
как это делают на Востоке с неверными женами. Но Камилла не была
ему женой. Была смыслом его существования, его судьбой, его жизнью.
Раем и адом. И он еще не придумал казнь, которой она была достойна.
Знала бы она, чего стоит сейчас ему сдерживать бешенною ярость. И
любить, по-прежнему любить.
- Камиль! Девушка сняла перчатку,
провела пальцами по его щеке. Камо закрыл глаза, впитывая
прикосновение теплой ладони по его оголенным нервам. Будто
включился какой-то механизм, кровь горячей волной пульсировала в
венах, заставила бешено колотиться сердце. Снова остро заныло
внутри. Камо вздрогнул. Нет, он знал, что это навечно, навсегда, но
ему удалось со временем притупить боль, заставить себя жить в
другой, новой реальности. Без нее. И вот эта встреча. Вперемешку с
болью в груди забурлило счастье. Огромное, почти невыносимое, как
награда за выстраданное. Стоял, замерев, боялся пошевелиться,
спугнуть этот сладостный сон.
- Камиль, - девушка поежилась. –
Замерзла.
Очнулся, распахнул дубленку, укутал,
как в юности. Она не отстранилась, прижалась к его груди, слушая
глухие удары сквозь толстый свитер. Чувствовала, что он все еще
любит ее? Что никогда не забывал, помнил о ней все это время, даже
когда она была так далеко, за тысячи километров?
