У меня никогда не было деления людей на лохов и крутых. Я просто знала, что люди разные. Слабые, сильные, умные, глупые, худые, тонкие… С одними приятно, подъемно, а другие душат, могут подставить, скучны, вешаются на шею… С кем-то радостно, а кого-то приходится терпеть, а от кого-то можно убежать. В моем детстве было много терпения разной человеческой глупости, самодовольства, трусости, подлости…
Да нет. Конечно, была и щедрость, и теплота, дикое веселье и безбашенные игры тоже были. Подарки нечаянные и чудесные. Иногда мне хотелось стать фейерверком и никогда не прекращать им быть. Не быть скукой, враньем или лишнестью. И я впоследствии узнала от других людей то, что другие узнавали от меня.
Это была пирамида внутреннего ресурса. В 10 лет мы переехали, и мне открылась статусность. Статус родителей легко передавался детям. У двоечников родители были такое себе: кто алкашил не просыхая (дочка вечно в соплях, приходила в класс в мятой форме и с колтуном на голове), у других отцы сидели в пенитенциарной системе, и дети росли своеобразно – кто собирался повторить путь отца, а кто терпеливо нес свое клеймо.
Класс делился на две зоны – ухоженные хорошистки-отличницы (родители от товароведа до летчика) и гопники-двоечники. Отличницы были ухоженные, самодовольные, адаптированные к своему неизбежному будущему семейным укладом, гопники и засранцы тоже не боялись слова тюрьма (отец выжил и я выживу).
Я же болталась между ними, как прокладка между мирами. С одной стороны все у меня списывали все, что можно списать. На контрольных по математике я за 15 минут решала 4 варианта, а потом ко мне тянулись под партами тетради гопников и засранцев. За это меня главный гопник класса охранял от излишнего внимания местной фауны – пацанов, нравы которых были близки племени орангутанов. Щипать, толкаться, ударить портфелем…
Отличницы слегка брезговали мной, хотя и чтили очевидные мои достоинства в абстрактных науках. Выдающиеся на фоне нашего Гарлема. Это правда, я не видела своего будущего в этой реальности.
Я устала от жизни еще тогда. Еще тогда мне было жаль депривированных, неадаптированных одноклассников. Так мне казалось. Не смотря на три дополнительные школы (спортивная, художественная, заочная физ-мат в Новосибирске) – мозг мой жадно поглощал любые абстрактные потоки, отворачиваясь от утлой реальности.
Люди, если и были мне интересны, то в качестве странных созданий, с которыми невозможно было договориться попросту. Однако, зла я на них не держала, а потому даже убогие в математики троечники умели мной попользоваться – по их просьбе я даже приходила в гости, чтобы помочь в учебе. Таким образом, мои познания о презренности мира становились катастрофично огромными.
Из ада в ад. Синяки, заплаканные глаза, испуганные голоса… Боже! Это же теперь мои клиенты на голос, на коррекцию, на разрешение жить, на избавиться от стыда-вины-суицидальности, насилия вы детстве, мужа-садиста..
Только став постарше, я начала задумываться о социальных стратах. О том, что есть же люди, которые и умнее меня. Должны быть. И вот я истошно хотела туда попасть. Чтобы мозг мой не порхал лениво над школьными задачками, не гнил в скуке окраинных простых забав, которые все в основном стремились к процессу межполовой коннекции и деньгам.
Деньги заработать ума много не надо. Надо быть адекватным. Как-то раз математичка вкатывала в говно одного из крепких пацанчиков с задней парты, с признаками мускулинности уже в 9 классе. Такой мужичок оволосевший с мощной бицепсурой. Надо сказать, достаточно харизматичный.
Мне, кстати, тогда почему-то казалось, что можно как-то избежать, не смотря на всю половую вторичку, неизбежного сексуального обременения – стать женой вот этого всего и это все снова воспроизвести на свет. Я терзала мать беспокойным вопросом "Зачем ты меня родила в это?" Мать смотрела на меня как на дуру и говорила: "Все так делают".
