Я стою у входа в кафе и пытаюсь
сделать над собой усилие и зайти внутрь. Мне страшно. Настолько,
что сердце в груди готово выпрыгнуть наружу, а ноги едва держат.
Хочется сбежать и никогда не возвращаться, но вместо этого я
решительно толкаю дверь заведения и вхожу внутрь.
В нос тут же ударяет приятный аромат
горького шоколада, корицы и молока. Я оглядываюсь по сторонам и
направляюсь к угловому столику, прекрасно зная, что парни ждут меня
именно там. Я приходила туда с ними обоими, и с Кириллом, и с
Мироном, но только с одним из них кофейня стала нашим излюбленным
местом. Тем самым, куда хотелось приходить только с дорогим
человеком, смотреть на то, как он ест, как улыбается и подшучивает
надо мной.
С Мироном мы были здесь только раз.
Один единственный раз, после которого я поняла, что больше не хочу.
Что это только наше место, наша с Киром «Шоколадница».
Я отгоняю от себя непрошеные мысли,
подхожу к столику и засматриваюсь на любимую широкую спину. Я
уверена, что Кир изменился. Стал другим за месяцы, что мы не
виделись, возможно, повзрослел и завязал с гонками, которые меня
пугали.
— Привет, — говорю едва слышно,
привлекая внимание парней и заставляя Кирилла повернуться ко
мне.
Не в силах вынести его взгляда, не в
силах смотреть на него, я молча сажусь за столик и поворачиваюсь к
Мирону. Я даже украдкой боюсь смотреть на любимое лицо, хотя парни
совершенно одинаковые: тот же размах плеч, те же глаза, губы, скулы
и прически, но я умею их различать.
Только Кир смотрит на меня так, что
сердце падает куда-то вниз и гулко-гулко стучит, только он вызывает
во мне бурю чувств и эмоций, с которыми я едва могу справиться.
Только он прожигает глазами так, будто я единственная женщина,
которую он с радостью бы столкнул в пропасть.
— Я беременна, — говорю и сильнее
сжимаю в руках клатч. Стойко выдерживаю взгляд обоих парней и
продолжаю: — Срок четырнадцать недель.
— Вот как? — произносит Мирон,
смотря на меня. — Он… мой? Без проблем, если так, сделаем тест на
отцовство и я возьму на себя ответственность, буду помогать с
воспитанием, — быстро говорит Мир, заставляя меня чувствовать себя
последней сукой. — Только причем здесь Кирилл? Ты думала, что без
него я начну откручиваться от обязательств?
— Нет, Мир, — я набираю в легкие
воздуха и смотрю прямо на парня, потому что смотреть на Кира
невыносимо. — Я не знаю кто из вас отец.
Господи, я действительно это
сказала!
Опускаю глаза куда-то в пол и
чувствую, как меня начинает бить дрожь. Я знаю, что они оба смотрят
на меня, оба оценивают. И наверняка сразу оба с ненавистью. Я и
сама себя ненавижу за то, что случилось, но прошлого не вернуть и у
меня будет ребенок. Я должна думать только о нем и из-за него
сейчас здесь.
Кто-то из парней отец и они должны
это знать, даже если оба не захотят меня больше видеть.
— Да ну нафиг, — слышу натянутый
смех Мирона, — ты все-таки затащил ее в койку, — он разворачивается
к Киру и продолжает, — пять балл…
Я едва соображаю, что происходит и
вскрикиваю, когда Кир врезает брату по лицу. С раскрытым от неверия
и удивления ртом, смотрю на то, как Мирон падает на пол вместе со
стулом. Перевожу взгляд, полный страха, на Кирилла и не могу
поверить, что это действительно произошло.
Они ведь… они ведь братья.
Я, наконец-то, могу изучить его
лицо, вспомнить каждую черточку, впитать ее в себя как губка, чтобы
доставать периодически и любоваться.
Кир помогает подняться брату,
протягивает ему руку, а после смотрит на меня с ехидной и наглой
усмешкой, от которой в груди тут же отдается болью. Парень разводит
руки в стороны и выплевывает, поворачиваясь ко мне:
— Уж прости, Евочка, что повредил
морду твоему любимому. Ничего, — он хлопает Мира по плечу, — до
свадьбы заживет. Так ведь? Ну и ладненько.
