Смерти как полного уничтожения нет. В каждом из нас таятся тысячи прожитых и непрожитых жизней. Надо лишь иметь веру и смелость увидеть в своей одинокой волне движение океана вечности. И тогда мы прозрим глубинную нашу суть, найдем смутно видную цель и поймем всегда ускользающий смысл…
Мое знакомство с этой рукописью произошло жарким летом 198… года, когда я был аспирантом Института всеобщей истории. В отличие от многих отпускников, бежавших из каменных джунглей Москвы на дачные участки или морские пляжи, я не уехал в родной город, где в зелени парка над великой рекой мне было так хорошо гулять и думать. Две причины побудили меня отказаться от возвращения домой. Во-первых, я с тоской представил, как буду выслушивать жалобы матери на ушедшего от нас отца, привычно изумляться фронтовым историям деда, ходившего в разведку за «языками», и наставлять младшего брата, которому не терпелось перед армией стать мужчиной. Во-вторых, я не хотел потерять найденную по случаю подработку, скромные доходы от которой дополняли аспирантскую стипендию и позволяли мне сводить концы с концами в столичной жизни, полной соблазнов для молодых провинциалов.
Вот уже месяц я носил звание «стрелка-контролера» вневедомственной охраны одного из районов Москвы. На деле же работал вахтером в закрытых на лето техникумах, малолюдных складских помещениях или неприметных учреждениях. Все мои труды состояли в том, чтобы день просидеть или ночь продержаться. После смены, за которую платили 5 советских рублей, меня сменял другой «стрелок». Чаще других приходила Эльвира Филипповна – дородная дама с обиженным лицом и туманным прошлым, которая начинала разговор с доверительного признания, что она происходит из польской дворянской семьи, а заканчивала неизменной просьбой одолжить ей червонец до получки. Настырнее нее был только наш бригадир Алексей Германович, называвший себя «морским волком на пенсии». Он любил приходить к подчиненным с проверкой в самое неожиданное для них время, и, дымя в лицо «Беломором», распекать тех, кого не сразу находил на своем посту. На жалкий лепет оправданья бригадир отвечал полной понимания людских слабостей улыбкой: плавали – знаем.
Однажды в июльский субботний вечер я дежурил, лежа на диване в одной конторе, и грезил о том времени, когда обзаведусь кандидатской степенью, зарплатой доцента и женой-красавицей. Находясь в сладком дурмане, я вдруг вспомнил, что забыл поздравить с днем рождения Вячеслава Несторовича, под руководством которого второй год корпел над диссертацией о переселении племени ютов в Британию. Зная мнительный характер шефа, я спешно набрал его номер, уповая на то, что он скрывается от жары на подмосковной даче, недоступной для телефонных звонков. Вопреки моим заботам о его здоровье, на другом конце линии мне ответил знакомый глуховатый голос. Сухо поблагодарив за поспешные слова запоздалого поздравления, наставник тут же занялся моим воспитанием. «Что вы себе позволяете, – раздраженно бросил он, – не выходя на связь со своим научным руководителем? У меня для вас есть задание, которое вы должны выполнить со всей ответственностью». И не терпящим возражения тоном шеф потребовал, чтобы завтра в 10 утра я был у него на квартире.
На другой день я едва не проехал нужную остановку, заглядевшись на светловолосую девушку в алой блузке и синей юбке, талию которой охватывал модный в том сезоне пояс из желтых металлических колец. Со вздохом проводив ее взглядом, я поспешил к подъезду новой «высотки», в которой Вячеслав Несторович проживал со своей третьей женой на Юго-западе Москвы. Поднявшись на идущем с натугой лифте, я позвонил в указанную мне квартиру, и дверь открыла женщина в домашнем халате. Супруга моего шефа была дамой средних лет, с еще красивым, но уже утомленным жизнью лицом, которая не сразу поняла, кто я такой и зачем пришел. Разрешив с моей помощью этот вопрос, она громко произнесла: «Вячик, это к тебе!», – и неясно указав мне путь, скрылась в ванной комнате. Я минуту постоял в раздумьях, пока не услышал оклик шефа, который расслабленно-повелительным голосом призывал меня к себе. Когда я вошел в его кабинет, мне открылась незабываемая картина.
