1982—86 годы (ранние юношеские стихотворения)
Подражание грустным поэтам
Лишь стемнеет сентябрьский вечер,
Я к тебе на свиданье иду.
Помнишь наши недолгие встречи
В молчаливом осеннем саду?
Помнишь, милая, нежные руки,
Поцелуи под сенью берез?
Помнишь горечь последней разлуки
И обиду непонятых слёз?
Мы тогда так нелепо расстались.
Ты ушла, прошептав: «не зови»…
Лишь увядшие листья остались
Шелестеть об умершей любви.
***
Мы ходили по улицам тёмным
И по тёплым подъездам грелись,
А любовь была псом огромным,
В пасти зверя клыки горели.
Пёс лохматый всегда был рядом,
Он был нашей прекрасной частью
И лизал языком и взглядом
Наше чудо – февральское счастье.
Самый преданный друг и служитель,
Он хранил нас, не зная лени.
Помнит город, наша обитель
Тихой троицы мягкие тени.
Скоро шли года, в темпе бега,
А для пса всё зима не кончалась.
Он хотел весёлого снега,
Он не верил, что время мчалось!
Мы взрослели, а пёс не рос,
Да и мог подрасти едва ли.
И ушёл как-то милый пёс
Тех искать, кто в глаза б целовали.
Не держали на поводке!
Кому греет он руки теперь?
Ходим мы поврозь в холодке…
Ну, полай же нам, ласковый зверь!
Корабль снов
Спокоен голубой
Небесный океан.
Там, где гремит прибой —
Дыханье чудных стран.
Корабль колет лёд
На зависть всем врагам.
И вот он пристаёт
К желанным берегам.
Он робким стал сейчас,
У пристани стоит
Один в полночный час.
А древний город спит.
На корабле шабаш,
И капитан орёт:
«Пусть город встретит наш
Геройский, славный бот!»
«Пускай он, милый, спит» —
Матросы говорят.
«Чтобы покой спасти,
Поднимем якоря!»
И вот из той страны
Корабль плывёт назад,
А город смотрит сны
Подряд, подряд, подряд.
***
Море, кто ты? В час набата
Ты царицы лени тише.
Вечерами что-то пишешь
Тонким пёрышком заката.
Ты – живое, рыба-море.
В твоём теле волнорезы
Как случайные порезы —
Незначительное горе.
А в душе солёней раны,
И болят они без срока…
Может ты – земное око,
Обращенное в туманы?
Зорким глазом примечаешь
То, что с нами происходит,
Тех, кто входит и уходит
Провожаешь и встречаешь?
Ты всегда о берег рубишь
Волны, бьёшься, как чумное.
Может, сердце ты земное,
Если бьёшься? Значит, любишь?
На твоей груди галера
Держит путь, удачу зная.
Может, вера ты земная?
Значит, есть на свете вера?
***
Комната, окно и мелкий дождь,
Круглый стол, торшер, тепло порога.
Я сейчас без дела – ну и что ж?
Отдохну от суеты немного.
В дверь звонят, и входит осень в дом
Золотом растрепанных волос.
Это освященную дождём
Девушку чужую бог принёс.
Я встаю, ни слова не сказав,
И молю: друг, не пойми превратно —
Не любовь, не зависть, не глаза
Меня в осень, в дождь зовут – обратно.
Я не понимаю волшебства,
Потому что мне открыли двери
Лишь слова, обычные слова —
Мои ангелы, мои ручные звери.
Вечер спутал карты – ну и что ж?
Шеи люстры головы склоняют.
Я сегодня лишний, как и дождь.
Отчего же нас не прогоняют?
***
Я увидел её в витраже. Во дворце.
В Нижнем Городе. Синий дракон
С выражением скуки на гладком лице
Оживил неподвижный перрон.
Тут все вздрогнули, лица подняли с газет.
Лишь она спокойна была
И прищуриваясь, презирала весь свет,
Пока свиту свою ждала.
Я стоял и смотрел. Вдруг, улыбкой сверкнув,
Стала молнией! Миг – только дым!
Но я видел её! И впервые, вздохнув,
Посочувствовал я слепым.
***
Есть одна странность у любви:
Она без губ прожить не может,
Без сумасшествия в крови
На наспех обретённом ложе.
Любовь монашества не знает,
Без ласк она себя изводит.
Она болеет, умирает
И в полночь призраком приходит.
А призрак сей – непобедим.
Мучает он, такой манящий,
Что мы не можем, не хотим
Любовь признать ненастоящей!
***
Пленяй затем, чтобы пленять.
Учись их души покорять,
Располагать к себе. Пускай
