“Развеселая пора,
Тридцать градусов жара
Пора на море, на море пора…” – звучал на волнах радио голос
Алексея Воробьева. Как же он был прав, а самое главное было то, что
на море меня никто не пускал. Шеф сказал “Хватит, повидала в
прошлом году Мессинский пролив и теперь можешь садить свою задницу
назад в кресло и работать”. Конечно, выразился он более лаконично,
но смысл был именно таким. После нескольких дней, проведенных с
Алисой настроение было хорошим, пока этот гаденыш белобрысый не
испортил его своей чудо-песней. Мол, кукуйте дураки в городе,
вкалывайте как ломовые лошадки.
Должна заметить, что ряды сотрудников редакции очень поредели,
даже порядком. В соцсетях то и дело видишь обновления фотографий.
Один на пляже загорает, другая попивает коктейль ядренно-зеленого
цвета на фоне ссутулившихся пальм, а третья вообще снег нашла в
такую жару, где-то в Карпатах осваивает лыжи. Одна я такая дурочка.
Не хрен было портить отношения с шефом.
А тут история была старая как мир. Служебный роман.
Когда это началось? О! Тот день я помню очень хорошо, даже
слишком. Ну, во-первых, я безбожно опаздывала, а если учесть, что
начальником у меня была старая бездетная грымза, которая за каждый
прокол снимала штраф с зарплаты, то это означало лишусь я новых
туфелек, которые присмотрела несколько дней назад на витрине одной
из модных лавочек.
Летела я однако на своих десяти сантиметровых шпильках не хуже,
чем эфиопский спринтер, сбивая все на своём пути. Одним из
пострадавших оказался мужик, выходящий из кафе с непочатым
стаканчиком свежего кофе. Через мгновение оно осталось на его
рубашке расползаться безобразным коричневым пятном. Ах, какая же я
молодец!
-Девушка, – возмутился мужик, который на поверку оказался типом
с приятнейшей внешностью, – Вы смотрите куда летите.
Да и ещё выдержка какая! Я бы давно обматерила всеми
трёхэтажными нецензурными словечками, что имела в запасе. Пока
делала дипломку, такого узнала! ООО! Я просто выбрала тему «История
русского мата». Вот хоть убей, хотелось мне и все произвести
впечатление. И ведь получилось же!
Но возвращусь к питерской интеллигенции. А что? Этого мужика я
как-то сразу раскусила, и парочку «добротных» на бегу ему обранила,
чтобы неповадно было кидаться под ноги спешащим девицам. И вот,
всего через каких-то десять минут, я перелетая через ступени,
заскакиваю в дверь редакции, где мне мило улыбается Гоша, сидящий
на, как это модно сейчас называется, стойке «ресепшн».
-Шеф сказала свистать всех наверх, – по пути попадается
несущаяся на второй этаж взволнованная толпучка. Фух, неужели
пронесло и получать будем все скопом. Не начнет же она меня
парафинить при всей редакции. Хотя с этой прошмандовки старой
станется. Я кинула Гоше сумочку на сохранение, извлекая сначала
блокнот и ручку, чтобы не выглядеть опоздавшей. Отдышалась и марш
за всеми. Не думала, что так подфартит.
-О! Пиманова! Не ожидала тебя в столь раннее время лицезреть в
своём кабинете, – даже в толпе она разглядела мою скромную персону.
Видимо, амбициозность моя посылает какие-то совсем неправильные
флюиды.
-И Вам, доброе утро, Наталья Павловна! – натянула я миролюбивую
улыбку.
-Ну, что ж, туниядцы, раз все здесь, хочу Вам представить этого
человека, – я не сразу заметила сидящего в кресле у противоположной
стены с отсутствующим видом мужчину. И да, того самого, которого я
умудрилась менее двадцати минут назад облить его же кофе. Рубашку
он сменил, это хорошо. Тёмно-синий шел ему даже больше, чем белый.
Видимо, спохватившись, что обращаются к нему, мужчина встал,
поправил полы пиджака, которого во время нашей встречи на его теле
(которое очень тяжело назвать тельцем) не было. Ух, какой размах
плеч!
