Над частоколом торчали три головы – рыжая, белобрысая и одетая в красную кепку козырьком назад. Солнце уже опустилось к самым верхушкам деревьев, и головы отбрасывали на ведущую к крыльцу тропинку вытянутые, как огурцы, тени.
Туловищ, к которым крепились эти головы, не было видно из-за густо разросшейся в углу двора малины, и Илья поймал себя на мысли, что его забор сейчас напоминает ограду средневекового поселения с выставленными для всеобщего устрашения отрубленными головами врагов.
Эти «враги», впрочем, были вполне себе живы и имели все шансы добиться того, чтобы хозяин двора и в самом деле захотел оторвать им головы.
– А ну брысь, – спокойно, но угрожающе понизив голос, произнес Илья, пока что не двигаясь с места.
Рыжая голова скорчила противную рожу, голова в красной кепке высунула язык и издала неприличный трескучий звук.
Илья медленно поднялся на ноги.
Головы мигом исчезли. Из-за забора донеслись удаляющийся топот и уже упомянутые трескучие звуки – уже в исполнении всех троих агрессоров.
Снова усевшись на ступеньку крыльца, Илья вздохнул и вернулся к починке старого утюга. Вот же наказание свалилось на голову – в виде наступивших школьных каникул и всей этой мелочи пузатой, которую родители сослали из городов в глушь без интернета, в деревню к бабушкам! Скучно тут ребятне, вот и развлекаются как могут.
Кстати, вот вопрос: а как старушки ухитряются справляться с этими бесенятами? Вот уж воистину вековые мудрость и терпение… А может, они и не справляются вовсе. Иначе внуки не висели бы на заборе подворья, куда точно не стоило бы лезть лишний раз. И бабушке одной из этих бедовых «голов» это прекрасно известно. Лучше, чем кому-либо еще среди деревенских.
Дом Ильи стоял на отшибе, и в деревеньке в двадцать дворов недавний переселенец до сих пор мог рассчитывать на достаточные уединение и покой. Но наступило лето. И вот они… Понаехали. Илья чертыхнулся и отложил отвёртку. Руки начали дрожать. А ведь в перчатках и так сложно ухватить мелкие детальки…
Понятно, почему эти неугомонные детки к нему лезут – загадка перчаток им покоя не даёт! Столкнулись как-то раз с Ильёй в сельском магазине, где он отсчитывал непослушными, да еще и затянутыми в нитяные перчатки пальцами монетки за крупу и спички.
– Агистокгат! – картаво выговорил старший из компании – тот, что носил кепку козырьком назад. – Бгезгует голыми гуками к деньгам пгикасаться, к пгезгенному металлу!
Компания дружно захихикала – и мгновенно ретировалась, стоило только Илье начать разворот в их сторону. Продавщица Юлия Ивановна, поджав губы, покачала головой.
– Городское воспитание, – проговорила она извиняющимся тоном, будто лично отвечала за поведение троих мальчишек. – Родители на работе, а эти… В интернетах хорошему не научат!
– Да ладно, тёть Юль. – Илья махнул рукой. – Дети – они и есть дети.
– Детки из клетки. И какие взрослые из них вырастут… – пробурчала продавщица. – Ты, Илюш, смотри… Теперь они от тебя не отстанут. Знаю я эту породу. Наметили жертву – будут гнать до победного.
– Догадываюсь, – усмехнулся Илья, сгребая с прилавка остатки мелочи. – Сам таким был. – Да уж, и «интернеты», и родители, которым вечно не до сына, были знакомы недавнему приезжему не понаслышке.
Илья жил в затерянной в лесах маленькой деревеньке Мохово всего полгода. А иногда ему казалось – он родился и вырос здесь, и не было никогда большого сумрачного города, и огромной гулкой полупустой коммуналки, и смазанных теней на ее стенах – людей под странным названием «родители»…
Что-то, конечно, там было. Что-то, о чем и захочешь – не забудешь. Нитяные перчатки на руках не дадут забыть…
Солнце коснулось макушек деревьев, и тень от частокола почти дотянулась до ног Ильи. Скоро стемнеет, пора заканчивать работу на свежем воздухе, а то комары заедят. Морщась, он не без труда подцепил неуклюжими пальцами последний винтик и вкрутил его на место. Поднялся, протопав по ступеням крыльца, и в сенях сунул вилку утюга в розетку. Греется. Отлично. Можно бабу Таю обрадовать, что новый покупать не придётся. А всё остальное – завтра. На очереди ещё одноконфорочная электроплитка от Николая Егоровича и швейная машинка от бабы Клавы.
