ГЛАВА 1
Я никогда не задумывалась о том, что такое любовь. Зачем? Она у меня была – светлая, красивая, блестящая, как обертка шоколадных батончиков «маки» или «каракума». Помню, как всегда с каким-то снисходительным сочувствием смотрела на разведенных женщин или на тех, кто вступали в повторный брак. Мне казалось, они просто не боролись за свое счастье и вели себя неправильно в семейной жизни. Что значит – неправильно? Наверное, они не прощали своим мужьям мелких проступков, не умели уступать… у них был отвратительный секс, они запустили себя и так далее, и тому подобное. У меня было много надуманных причин, почему у них не сложилась семейная жизнь, а у меня все прекрасно.
Мне так казалось… Что у меня все прекрасно. Ведь я была замужем двадцать один год. Я была с ним вместе уже на четыре года больше, чем вообще жила сама, до него.
У нас трое детей, мы оба работаем на любимой работе, у нас нет проблем с деньгами, мы почти никогда не ссорились… До последних нескольких месяцев.
Я всегда считала себя счастливой. Да, именно счастливой в полном смысле этого слова. Без оговорок, оглядок на пресловутое «но». Скучно, банально и отвратительно счастливой. Определенно отвратительно. Почему-то я сейчас могла сказать о своем счастье именно это слово. Оно заклинило у меня в голове, пока я медленно разрывала наши семейные фотографии на тонкие полоски.
Так бывает – живешь с человеком, считаешь его родным, почти сросшимся с тобой сиамским близнецом, думаешь, что знаешь каждую его привычку, каждую родинку на теле, вкусы, предпочтения в еде и в музыке, и вдруг оказывается, что все это время ты жила в своей собственной сказке, в которой счастлива была только ты одна.
Я разорвала еще одну фотографию на кусочки и высыпала обрывки в мусорное ведро. Их были тысячи, этих снимков, где мы с Кириллом вдвоем или с нашими дочерями. Я любила их фотографировать. Его и девочек. Фотография оставалась моим хобби и сейчас. Достала еще одно фото и даже не заметила, как по щекам катятся слезы, а снимок троится перед глазами, как размазанный акварельный рисунок.
Мы вдвоем на нашей очередной годовщине, кажется, лет десять назад. У меня другой цвет волос, я на несколько килограммов худее и на лице на несколько морщинок меньше. И он… совсем не изменившийся, только седых волос еще нет на висках и немного тяжеловатого взгляда, как сейчас. А лицо такое же красивое с забавными морщинками в уголках глаз, родинкой у виска, в бело-черной рубашке, которую я подарила ему на эту годовщину. Сколько раз я прижималась к той родинке губами и чувствовала пульсацию жилки под ними…
Внутри больно защемило, так больно, что я не могла вдохнуть, только рот широко открыла и тихо завыла, тонко, на высоких тональностях. Боже! За год можно было привыкнуть, что мы не вместе… Но я не привыкла и теперь отмечала нашу годовщину в одиночестве с бокалом вина и несколькими семейными альбомами. Обвела в календаре черным маркером дату 27 сентября и разревелась в голос, закрывая рот двумя руками, чтобы не разбудить девочек.
За двадцать лет пройдено так много: и развал его первого бизнеса, и тяжелые времена без дома, без денег, скитание по съемным квартирам и смерть его отца. Много всего, что могло бы сломать, разбить, пошатнуть наши отношения. И я свято верила в то, что после всего дерьма, которое мы хлебнули вместе, нас уже ничто не разлучит. Мы – это единое целое.
Вот там… на этом фото я еще не задумывалась о том, что он старше меня всего на пять лет, и что еще лет через десять он будет всего лишь сорокалетним красавцем, а я теткой бальзаковского возраста со следами былой красоты и ушедшей молодости. Я не задумывалась об этом и год назад, когда все еще спала у него на плече, и он называл меня своей маленькой девочкой, включал ночник, когда мне снились кошмары, а потом перебирал мои волосы или водил кончиками пальцев по моему плечу, пока я не усну снова. Это ощущение любви, оно не могло быть фальшивкой… оно не могло мне казаться. Неужели человек может лицемерить до такой степени?
