1. Ирина
Они с Максимом едут по весеннему городу. Сквозь лобовое стекло в глаза бьют солнечные зайчики. Максим щурится и надевает тёмные очки. Тепло. Ирина чуть приоткрывает окно, чтобы впустить в салон прохладный поток воздуха. И вдруг что-то неуловимо меняется. Пространство делается тяжёлым и тягучим, и солнечный свет уже не такой яркий. Темнеет, как перед грозой. Ирина сжимается в предчувствии чего-то плохого, неотвратимого.
Вот оно! Визг тормозов. Прямо перед ними заносит грузовик. На встречку вылетает легковая машина. Ещё секунда и столкновение неизбежно!
– Максим… – Вместо крика выходит сдавленный шёпот. Звук словно пробивается через вату.
И Максим не слышит, беззаботно улыбается, как будто не видит. Летит навстречу смерти. Глухой удар, от которого темнеет в глазах…
Ирина рывком села в кровати. Выдохнула. Это был сон, всего лишь сон. Раньше она бы просто открыла глаза и позволила дневному свету прогнать темноту, а с ней и остатки кошмара. Но не сейчас. Глаза открыла, а темнота осталась. Ирина коснулась век, словно не веря, что всё-таки открыла их. Провела пальцами по щекам. Шрамы на лице отшлифовали, где-то нарастили новую кожу, на ощупь всё было гладко и, наверное, выглядело, как раньше. Но врачи не смогли вернуть ей зрение… Слепая. Теперь она слепая и это навсегда.
Тихие шаги в комнате. Она научилась их слышать.
– Иришка? Уже проснулась? – в голосе Максима послышалась тревога. – Что, снова кошмары? На тебе лица нет.
– Нет, – поспешно отмахнулась Ирина и постаралась выдавить улыбку. – Просто я забыла после сна, что… я слепая. Думала, солнце увижу. Сегодня солнечно?
Она не хотела говорить про сон, особенно про то, что за рулём почему-то был Максим.
– Да, ярко светит, и птицы поют. Хочешь, открою окно? – спохватился Максим. – Будет слышно.
– Птицы… и всё зелёное, – прошептала Ирина. – И небо, наверное, такое… голубое! Я хочу видеть! Как раньше: цвета, облака, как солнце светит! Я же художница, Максим! Разве можно у художника отбирать зрение! Разве это справедливо?
Слёзы подступили неожиданно, а горло свело спазмом рыданий. Ирина зажала рот руками. Она не хотела снова истерики, чтобы Максим опять переживал.
– Прости, я сейчас… сейчас перестану, – прошептала она. – Просто вспомнила.
Максим обнял её за плечи, а горячие слёзы всё текли по лицу.
А за окном, и правда, пели птицы. Ирина слушала их, поглощая завтрак. Иногда поворачивалась к окну и ловила кожей тёплые солнечные лучи. Наверное, Максим специально отдёрнул штору, чтобы Ирина могла почувствовать лето.
– Спасибо тебе. – Она поймала руку Максима, когда он убирал тарелку. За утреннюю истерику стадо стыдно. – Без тебя я бы не справилась.
– Ничего. Ты у меня сильная, – Максим провёл по её щеке тёплой ладонью и осторожно спросил: – Потренируемся сегодня с нейроочками?
– Которые ты с работы принёс? Передовая технология «Заслона»? – Ирина заставила себя выдавить улыбку. – Что ж, давай попробуем.
После завтрака они переместились в комнату. Где Максим, шурша упаковкой, доставал устройство из коробки и рассказывал. Ирина сама не заметила, как начала улыбаться. На этот раз вполне искренне. Её забавляла эта черта Максима. Увлекаясь, о работе он мог говорить вечно, даже тон становился менторским и слегка занудным, как у преподавателя.
– Ну, на самом деле бионика у нас, конечно, на первом месте, но этим занимается другой отдел. Там пытаются создать настоящую замену органам человека из современных материалов. Например, руку или даже глаз. И, я уверен, обязательно сделают, может, даже совсем скоро. А пока у нас есть очки. Из отдела, где работает твой покорный супруг.
Ирина представила, как Максим сейчас улыбается. Он всегда улыбался, когда говорил о себе в таком тоне.
