Двумя
неделями ранее
Тополиный
пух. Жара. Июль.
Стоп, не из
той оперы…
Короче,
лайф-вечеринка под открытым небом в последние дни месяца. Народу тьма, летняя
площадка забита до отказа. Самые ретивые толпятся у выставленных ограждений,
норовя их снести, и размахивают флажками с эмблемой мероприятия в такт
динамичной музыке.
Но самое
главное: хором подпевают нам. А ведь этот трек меньше месяца в ротации. Лестно,
чёрт побери.
Небо
поменяло свой окрас,
Да и в окнах
свет давно погас.
На помятых
простынях,
Мы
запутались в собственных сетях...
Паулина
стоит напротив, такая охренительно притягательная, что я задрался каждый раз
себя одёргивать. Ну правда же, невыносимо. Стоять рядом, на расстоянии
вытянутой руки, петь о своих к ней чувствах и не иметь возможности сделать то,
что последние полгода... позволяешь себе только в воображении.
А моё
воображение на что только не гораздо, так-то на минуточку. В нём мы уже идём в
роддом за третьим, нашим младшеньким — Кирюшей. Ну вы поняли, да? Это я так по
красоте обыграл предшествующий появлению киндера процесс зачатия. И получалось
у нас далеко не с первого раза, если что...
Обнимая утро
сонными глазами,
Наши голоса
пролетят над этажами.
Делим этот
кайф на два,
От тебя
просто кругом голова.
От
мелодичного женского голоса и голубых кукольных глаз, смотрящих на меня,
реально башку срывает. Каждый долбанный день жалею о создании нашей группы, и
каждый долбанный день ликую от того же самого, убеждённый что это лучшая моя
идея за все двадцать прожитых годков.
Шиза[1],
в натуральном виде. Скоро придётся вызывать дурку.
Пусть
продолжают утверждать,
Что мы дурно
друг на друга влияем.
Им всё равно
не понять,
Как мы
мотыльками в огне сгораем.
Дебютная
песня новоиспечённого дуэта “Compromise” подстать нам самим: слишком много
неопределённости, слишком много недосказанности, слишком много спрятано между
строк.
Название
выбрано по той же схеме. Само наше сегодняшнее присутствие на сцене — один
сплошной компромисс.
Небо
поменяло свой окрас,
Да и в окнах
свет давно погас.
На помятых
простынях,
Мы
запутались в собственных сетях...
— Сколько
раз я просила так не делать? ― закончив выступление под бойкие аплодисменты,
прячемся от палящего солнца за кулисами, освобождая место для следующей певицы,
уже поправляющей блёстки на своём ультра-тесном платье. Имя у неё забавное,
конечно. Что-то с фруктами связано.
— Как?
— Вот так.
Мы вроде договаривались, но ты из раза в раз нарушает оговоренные правила.
— Мы
договорились, что обходимся без скабрезных шуток и пошлости. А в невиннейшем
поцелуе в щёчку нет ни того, ни другого.
― Невинном?
― Эм..
Ладно, не очень невинном, но всего лишь в щёчку. Да брось ты, им понравилось,
вон как пищали.
― Им —
возможно, ― на ходу стягивая громоздкие браслеты, отмахиваются худым плечиком,
по которому то и дело скатывается серебристая лямка.
Плетусь
следом подобно верной собачонке.
― Пуль, а
Пуль, ― миролюбиво складывая губки бантиком, окликаю её. ― Харе бурчать. Лучше
выходи за меня.
Скептический
взгляд исподлобья так ожидаем.
― Восьмой
раз предлагаешь.
― И что ты
ответишь в восьмой раз?
― Нет.
― Совсем не
интересует?
― Нет.
― Но при
этом считаешь.
С удручённым
вздохом Паулина тормозит возле своей гримёрки.
― Нечаев, ну
к чему эта шарманка? Ты же всё прекрасно понимаешь.
― То, что ты
помолвлена? Понимаю. Но ведь помолвлена не означает ― замужем. Так что у меня
есть фора. Всё ещё успеет поменяться. А я настырный, ты знаешь.
― В таком
случае тебе придётся ускориться, потому что осталось всего ничего.
― Всего
ничего ― до чего?
― До моей свадьбы.
Губки
бантиком медленно стекаются в бесформенную кляксу.
