Марк остановился у картины Айвазовского – море, небо, облака. Голубое, белое, золотое. Он ненавидел этот морской пейзаж. Айвазовский был ни в чем не виноват, Марк прекрасно знал это, но ничего не мог с собой поделать. Должен же кто-то быть виноват? Пусть Айвазовский.
– Да ладно тебе! – сказала Вика. Она всегда появлялась неожиданно. – Ты же знаешь, он тут ни при чем.
– А кто – при чем?
– Никто и ничто. Как ты?
– Нормально.
– Ты молодец!
– Я справился.
– Это хорошо. Я рада.
– Прости, что…
– И ты меня прости.
– Я давно простил.
– Спасибо.
– Я всегда буду помнить тебя!
– А как же иначе…
И она ушла. Только аромат нарциссов еще витал в воздухе.
Вика…
Марк улыбнулся.
Улыбка была горькой как полынь.
Часть первая
Путь Артемиды
Стулья, на которых нельзя сидеть,
Воздух, которым нельзя дышать,
В маленьком окошке кривая смерть, –
Все это потом, любовь моя.
Руки, от которых нельзя уйти,
Губы, которых нельзя бежать,
Ангел, прикорнувший в твоей горсти, –
Все это потом, любовь моя…
Сергей Шестаков
Лида вывихнула ногу, поэтому второй день занималась камералкой. Настроение у нее было неважное, да и не удивительно: всего несколько месяцев назад внезапно умер от сердечного приступа отец. И хотя Лида не так часто с ним виделась в последние годы, избегая, насколько возможно, общения с мачехой и сводным братом, смерть отца ударила ее очень сильно, и потеря была невосполнима. Рухнула главная опора, пропал камертон, который задавал тон всей ее жизни, и надвигающаяся защита кандидатской уже не радовала Лиду вовсе: отец не дожил!
Но успел прочесть основное – Лида с душевной болью вспоминала выражение отцовского лица, когда он отложил ее рукопись: радостное и несколько удивленное, как будто не ожидал, что из дочери может получиться настоящий ученый. Всю жизнь, всю жизнь она стремилась доказать, что достойна отца – археолога с мировым именем! И вот теперь доказывать стало некому.
Лида вздохнула и взяла очередной нуклеус. «Черная полоса, – думала она, – это просто черная полоса жизни. Ничего, я справлюсь. Ничего». Она умела собираться и концентрироваться, вот и сейчас ей удалось отвлечься, помечая и описывая находки, но голос Захара, донесшийся откуда-то из-за угла школы, служившей им базой, опять заставил ее отвлечься. С этим справиться было гораздо труднее.
Лида давно уже ни на что не надеялась – да, собственно, почти никогда и не надеялась. Она знала себе цену. Синий чулок, старая дева. Мымра в очках – нет, на самом деле без очков, но какая разница. Когда она только собиралась поступать в аспирантуру, подслушала нечаянно разговор матери с подругой, которые чаевничали на кухне:
– Ой, да зачем она идет в аспирантуру! Нужна ей эта кандидатская! Лучше бы замуж вышла, детей нарожала!
А мать грустно сказала:
– Ты же видишь, какая она! Ей только в аспирантуру.
Лида тогда страшно расстроилась: если уж собственная мать считает ее полной уродиной, на что же ей рассчитывать. Ей было почти двадцать, когда она познакомилась с Захаром Клейменовым – в такой же экспедиции, как эта. Познакомилась и влюбилась как дура. Лида наивно советовалась со старшей и более опытной подругой – тогда у нее еще были друзья! – что делать и как себя вести. А старшая и более опытная подруга, как довольно скоро выяснилось, уже вовсю встречалась с Захаром и собиралась за него замуж.
«Вот они, наверно, потешались надо мной», – мрачно подумала Лида, когда узнала, наконец, всю правду. Замуж за Захара подруга таки вышла, а Лида долго выбиралась из этой несчастной влюбленности и, как Людмила Прокофьевна из «Служебного романа», тоже «ликвидировала всех подруг». Брак Клейменовых продержался всего несколько лет, и бывшая Лидина подруга крыла бывшего мужа на чем свет стоит, а Лида…
