***
– Посмотри, милый! Какая она маленькая и чудесная! – прошептала Марина.
Ее муж, Эдуард, склонился над резной детской кроваткой и нежно улыбнулся крепко спящей новорожденной дочурке.
– Да, ты совершенно права, – тихо согласился он, чмокнув жену в плечо, едва прикрытое ночной сорочкой, – она так похожа на тебя…
– Разве? По-моему, этот курносый любопытный носик совсем как у тебя, а вот золотистые локоны как…
Марина осеклась и замолчала. Эдуард внимательно посмотрел на отстраненное лицо любимой женщины и насторожился. Еще никогда она не была так бледна, растерянна и прекрасна одновременно.
– Что? Что случилось? Почему ты замолчала?
Марина вздрогнула, как будто очнулась от глубокого сна или вернулась из какого-то, только ей одной ведомого, мира. Румянец стал медленно возвращаться к ее лицу. Она посмотрела на мужа, тяжело вздохнула и молча покачала головой. Эдуард пододвинулся поближе, нежно обнял Марину за плечи и зарылся лицом в пахнущие ландышами волосы цвета воронова крыла. Марина снова вздохнула, поежилась, как будто по комнате пробежал легкий холодный ветерок, и крепче прижалась к любимому.
Родители долго не могли выбрать дочери подходящее имя. Красивых имен было, конечно, предостаточно, но прийти к единому мнению Марина с Эдуардом не могли. Как только об этом узнали многочисленные родственники новоявленного отца, то настойчивые советы посыпались, как из рога изобилия. Но все варианты были отвергнуты. Родственники Эдуарда были обижены, а его тетка с сарказмом предложила, чтобы девочке дали имя родственники Марины. Но, после смерти матери, Марина воспитывалась в детском доме, поэтому имя ее дочери давать было не кому.
Когда малышке исполнился месяц, тянуть было больше нельзя. И Марина решилась.
В память о матери ей осталась всего одна вещь – дневник прабабушки. Когда, будучи подростком, Марина заглянула туда из любопытства, то необычные рисунки, сделанные карандашом, надписи на непонятном языке, имена, написанные чем-то, по цвету напоминающем кровь, напугали ее. Ей казалось, что в этой, потемневшей от времени, измятой тетрадке, спрятана какая-то страшная тайна. В тот день она пообещала себе, что откроет тетрадь только тогда, когда в этом возникнет необходимость. Марина понимала, что в этой тетрадке не простая тайна, а что-то связанное с ее семьей, что-то, о чем еще никому не известно. Быть может, с помощью тетради, она узнает, почему ее малышка так похожа на женщину, изображенную на старой потертой фотографии, которую мама показывала маленькой Марине незадолго до смерти.
Что-то говорило Марине, что обращаться за помощью к старой тетради все же не стоит, но как только малышка уснула, ноги сами привели ее к лестнице на чердак. Тетрадь была спрятана от случайных глаз в большом кованом сундуке с кучей старых ненужных вещей. Марина никому не говорила об оставленной ей матерью странной тетрадке. Даже любимому мужу она побоялась довериться. Что, если, скрытая тайна окажется слишком страшной или позорной, и Эдуард не захочет иметь ничего общего с ее хранительницей, Мариной?
Преодолевая неожиданно возникшую ватную мягкость в ногах, Марина медленно поднялась по скрипучим темным лестницам, ведущим на давно ни кем не посещаемый чердак. Здесь пахло пылью и влажным мхом. Из маленького грязноватого окна пробивался тонкий луч света, который падал на покрытый толстым слоем пыли старый сундук. Это облегчало поиски. Трясущимися от неожиданного прилива страха руками, Марина с трудом открыла тяжелую крышку. И зажмурила глаза, боясь увидеть внутренность сундука. Ругая себя за излишнюю трусость, Марина набрала спертый воздух чердака в грудь, выдохнула, чихнула и открыла глаза. Внутри сундука лежали аккуратно сложенные платья старого покроя, как будто ждавшие, что вот-вот молодая девушка оденет одно из них и закружится в танце на балу. Марина постаралась успокоить свое воображение и, приподняв ворох платьев, от которых пахло лавандой, нащупала небольшую тетрадь, обложка которой была теплой, как будто ее долгое время грело солнце. Осторожно вытащив тетрадь из-под одежды, Марина, затаив дыхание, принялась внимательно изучать содержимое таинственной тетради.
