Юлия
Замираю
перед телевизором, жадно впиваясь взглядом в экран. На нём тот самый мужчина,
которого я пыталась спасти четыре месяца назад в одной из подворотен Москвы. Я
оказалась там совершенно случайно. Просто приехала в гости к маме и немного
заплутала, выйдя на две остановки раньше положенного. Я вообще страдаю
топографическим кретинизмом с самого детства. Могу в трёх соснах заблудиться.
Даже в знакомой местности часто теряюсь, а в Москве вообще только второй раз.
Мама недавно замуж вышла и переехала из Подмосковья в столицу.
А
тут у неё внезапно сердце прихватило и пришлось всё бросить и мчаться к ней,
чтобы делать уколы и поддерживать морально. Приехала уже затемно, промахнулась
остановкой и пошла по какому-то проулку, пытаясь настроить навигатор, чтобы
окончательно не заблудиться.
Ёжась
от противного мелкого дождика, тыкала в экран телефона, когда услышала визг
резины по асфальту и удар.
Подняла
глаза и увидела, что возле поворота лежит мотоцикл, разбитый в хлам. А рядом и
сам водитель, который явно был без сознания. Во всяком случае, я надеялась, что
он ещё жив, когда бежала к нему.
Вероятно,
авария произошла из-за скользкой дороги. Дождь только начался, превращая
асфальт в каток. Наверное, водитель просто не справился с управлением, не
вписавшись в поворот и вылетев прямиком в столб.
Упала
на колени рядом с мужчиной и прислушалась к сердцебиению. С облегчением поняла,
что водитель жив. Но как врач, я прекрасно понимала, что после такого падения
травмы могут быть серьёзные. Подняла пластик, который служил очками на шлеме.
Не знаю, как эта штука правильно называется. Всегда старалась держаться от
мотоциклов как можно дальше.
Шлем
снимать было нельзя. Вдруг у мужчины травма позвоночника в шейном отделе, и я
своими действиями только усугублю ситуацию. Постаралась привести его в
сознание, хлопая по руке. Он открыл глаза, посмотрел на меня затуманенным
взглядом и опять потерял сознание.
Скорую
я вызвала безотлагательно, глянув адрес по навигатору. И пока ждала неотложку,
постоянно пыталась привести мужчину в чувства, повторяя, чтобы он держался, что
вот-вот приедут врачи.
Скорая
прибыла минут через десять, благо пункт был недалеко, и к этому времени уже
рассосались большие пробки. Они расспросили меня о случившемся, зафиксировали
мужчине шею и после этого сняли шлем.
Именно
в этот момент мне и удалось его рассмотреть.
Но
имени я его не знала и родственником не была, поэтому даже не смогла позже
узнать о судьбе байкера.
И
вот сейчас я видела его в телевизоре живого и здорового.
-
Громов Владислав Юрьевич, - говорил диктор. – Успешный бизнесмен, миллиардер
покупает какую-то медицинскую фирму, которая занимается разработками в сфере
протезирования.
Красивый
мужчина в дорогом костюме, с жёсткими чертами лица и колким взглядом отличался
от того байкера в вечернем переулке. Но я безошибочно узнала эти глаза и губы,
которые назвали меня ангелом, когда врачи загружали носилки в машину. Я
понимала, что мужчина находится в полубреду, и возможно, ему мерещится что-то,
но это слово засело где-то глубоко внутри.
-
«Мой ангел…»
-
Юль, ну ты где? Что ты там застряла? – слышу крик мужа из кухни. – Только у
тебя получается эту непоседу кашей накормить? Да, вредная девчонка? – следом за
голосом мужа слышится заливистый смех дочки.
-
Я иду!
Щёлкаю
пультом, выключая телевизор, и спешу на кухню, где Рома безуспешно пытается
убедить четырёхлетнюю дочь, что каша – это полезно и её нужно есть.
-
Помнишь, я тебе про аварию рассказывала? – вытаскиваю из холодильника пачку
сгущёнки и выдавливаю немного в кашу, а потом добавляю туда же горсть малины.
