Страх является одной из формант человеческого сознания, определяющей психологическую, культурную и социальную атмосферу его бытия. В исторических ситуациях, предрасполагающих к резким изменениям этой атмосферы, страх начинает играть роль фактора, движущего поведением людей в конкретных, личных обстоятельствах, страх стимулирует процессы, влияющие на развитие социальных и политических координат, в которых во все времена вынуждено существовать человеческое сообщество.
Настоящее время обусловило необходимость анализа такого типа процессов, поскольку временные координаты (начало нового тысячелетия) и пространственное положение России (пограничное расположение между Западом и Востоком) принуждают ее к участию в проблемных, “горячих”, хронотопически и исторически значимых конфликтах.
Приватный национальный интерес, впрочем, зависит от ситуации, которая сложилась в мире в целом. После событий начала XXI века каждый житель планеты оказался под неожиданной угрозой “терроризма” и “контртеррористических акций” – в позиции существа, ожидающею угрозы “здесь и сейчас”, без особого понимания природы и причины своих страхов.
Однако никакой геополитический “сюжет” не может объяснить или оправдать резкое сгущение атмосферы страха и эсхатологического ожидания, которые в сегодняшний момент формируют человеческую экологическую, социальную и психологическую парадигму. Страх, возникший на фоне ожидаемых позитивных сдвигов в истории, тем более значим, чем объемней иллюзии, порождающие надежды на его уничтожение.
Вместе с тем человечество не впервые находится в обстоятельствах такого рода и, по этой причине, выработало некоторые поведенческие тактики и культурные стратегии, позволяющие защитить гуманитарные ценности и психологические приоритеты, направленные на сохранение безопасности людского коллектива и природного благополучия.
Особое значение, в этом смысле, имеют традиционные культурные ценности, запечатленные в так называемой народной культурной практике, которая передает опыт “работы” со страхами из поколения в поколение. Эти текстовые и поведенческие модели имеют коллективную природу, они реализованы в фольклорной культуре многих народов и влияют на создание литературных произведений, и шире – на существование произведений искусства в целом.
Литература и живопись, музыка и кинематограф, реклама и газетно-журнальная практика “строят” поведенческий рисунок человеческого отношения к страху, определяют его процентное отношение и его субстанциальный статус в каждый момент социокультурного бытия человечества и вследствие этого имеют свою историю вопроса. Эта история уходит в глубины веков, как и история борьбы со страхами через создание текстов особого рода, имеющих сакральную или конвенциональную направленность.
Интерес к такого рода практикам и прецедентам закономерен в силу того, что сама акция, презентирующая сюжет “преодоления страха” через культурные практики, фольклорную и литературную традицию, имеет перформативный смысл (то есть смысл преображения имеющегося внутри каждого участника конференции личного психологического и идеологического опыта отношения к страхам). Дети, женщины, мужчины вырабатывают в течение веков свои стратегические позиции в этих вопросах. Узнать об их существовании представляется необходимым для исследователей смежных областей гуманитарного знания и просто людей, обеспокоенных своей позицией в мире.
Вопросы, которые мы предлагали к рассмотрению, имеют также специальную “гендерную” направленность, поскольку организаторы конференции работают» составе гендерных программ и продолжают практику рассмотрения социальных и культурных процессов с гендерных позиций, что, в частности, было реализовано на конференции “Язык – гендер – традиция”, состоявшейся в апреле 2002 года на филологическом факультете СПб ГУ.
