Почему именно йога и образ тела?
Мелани Кляйн
Я познакомилась с Анной Гест-Джелли, ставшей впоследствии моим соредактором, в 2010 году. Все началось с поста в ее блоге: «Встречайте: пышные йогини!» Пост был посвящен адаптации людей с лишним весом к занятиям йогой. Меня этот текст мгновенно зацепил. Ее опыт и высказывания оказались созвучны моему внутреннему миру, но особенно меня поразили строки из ее автобиографии: «Днем я борюсь за женские права, а по ночам преподаю йогу». Учитывая собственный опыт в социологии и женских исследованиях, а также работу в качестве активистки и увлечение йогой в 90-х, я моментально сообразила, что нашла родственную душу. Наше сотрудничество было неизбежным.
Мой академический опыт и непрерывный интерес к различным целительным практикам плохо уживались, в итоге я не чувствовала себя уверенно ни в одной из этих областей. Начиная с 1996 года я регулярно занималась йогой, к 2000 году стала сертифицированным специалистом по терапевтическому массажу (окончила Институт психоструктуральной корректировки). В 2001 году получила сертификат терапевта тайской йоги, окончив школу Соула Дэвида Рэя. В 2002 году в фонде «Белый лотос» выучилась на преподавателя йоги под присмотром Ганги Уайт и Трейси Рич, а также освоила практику медитации, прошла два 10-дневных курса випассаны в традиции С. Н. Гоенки. Однако на протяжении всего этого времени я постоянно оказывалась в ситуациях, когда академические знания вступали в коллизию с традиционными практиками. После нескольких статей, опубликованных в сообществах, посвященных теме йоги, стало ясно, что критическое мышление не всегда уместно.
Одновременно с этим я активно занималась политикой феминизма, принимала участие в движении за социальную справедливость, продвигала онлайн-образование, работала адвокатом, а еще получила две ученых степени по социологии в области гендерных, расовых и классовых проблем. Для многих людей в мире науки йоги, медитация и холистическая медицина казались чем-то тривиальным и нью-эйджевым – иначе говоря, бессмысленной концентрацией внимания на пупке. Моим учителям было непонятно, как йога связана с моей образовательной и профессиональной деятельностью.
Но для меня связь между моей социологической находчивостью, феминистским сознанием, защитой прав и йогой всегда была очевидной. Активность во всех этих сферах пробуждает сознание, позволяет целостно воспринимать индивидуальные проблемы, совершенствует нас самих и способствует созданию мира, в котором царит равенство.
Смешанные миры
Я начала соединение обоих направлений своих интересов с внедрения социологических наработок внутри зарождающейся культуры йоги. В 2004–2005 годах я выступила на четырех различных академических конференциях, затронув вопросы йоги, массовой культуры и меркантилизации. Темы моих докладов звучали так: «Макдональдизация и меркантилизация йоги: духовная традиция в обществе потребления», «Потребительская духовность и духовное потребление: монетизация йоги», «МакЙога: духовная диета для американских потребителей», «Йога и массовая культура». Анна была первым человеком, кто не только разделял мои взгляды, но имел схожий опыт. На тот момент она являлась профессором, обладала рядом ученых степеней, возглавляла программу по предотвращению домашнего насилия, руководила женским центром при университете, активно публиковалась, организовывала мастер-классы, координировала программы, связанные со здравоохранением, занималась репродуктивными правами, образованием для зрелых людей, а также вопросами физического благополучия и эмоциональной устойчивости. Как только всплывала тема нарушения питания, насилия, самоуничижения, тревожности и так далее, Анна тут же составляла план занятий, копировала рабочие материалы и открывала свои двери для всех страждущих.
