В небольшом поселке железнодорожников дед Матвей был старожилом. Два десятка лет назад он вышел на пенсию с должности путевого обходчика, и теперь мирно доживал свой век с женой Прасковьей Ивановной и черноухим Трезором в потемневшей от времени, но еще крепкой избе, построенной на отшибе, возле полноводной и быстрой реки Белой. Местность для богачей была привлекательной, и в начале двухтысячных годов они потянулись сюда на жительство…
По давней привычке дед Матвей спал за женой, у голой бревенчатой стены. Вставал всегда рано и, боясь потревожить супругу, осторожно перебирался через нее на пол. Потом надолго замирал у окна, наблюдая за жизнью улицы и примечая всякую мелочь.
Однажды в начале июня на улице появился «мерседес» и, сопровождаемый облаком пыли, остановился около их изгороди. Дед в панике бросился от окна к кровати и закричал:
– Приехал! Приехал!..
Прасковья Ивановна в ужасе вскочила, и они вместе суетливо забегали по избе. Понадобилось какое-то время, пока бабка первой не пришла в себя:
– Кто приехал-то, старый? – остановившись посреди избы, сердито спросила она.
– Богатей пожаловал к нам… – просипел дед Матвей.
Бабка подтолкнула растерявшегося старика к вешалке. Натянув на себя первое, что попало под руку, они, мешая друг другу, выбрались через высокий порог в сени. Там дед трясущейся рукой долго не мог открыть дверь, и когда это ему удалось, старики вышли на улицу, встретить незваного гостя.
Упитанный, с обозначившимся животиком молодой господин, щурясь на яркие лучи, ходил по заросшему крапивой и лопухами двору, не обращая внимания на появившихся хозяев и грозное ворчание Трезора. Он деловито осмотрел постройки, заглянув в сарай и хлев. Брезгливо сморщился, открывая дверь облепленного мухами ветхого туалета. Сходил к огороду, и только тогда остановил взгляд на стариках:
– Здорово, хозяева, – ухмыляясь, сказал он.
Прасковья Ивановна обиженно поджала губы:
– Что ж ты, милок, будто супостат какой, безо всякого разрешения шастаешь по двору? Иди-ка, сынок, своей дорогой, не тревожь старых людей.
Упитанный господин в ответ громко и весело заржал. Старики испуганно переглянулись, Трезор взвыл и, выскочив со двора, зашелся лаем, удирая по пыльной дороге к речке.
– Дом с земельным участком я у вас покупаю, прикладывая дорогой платок к выступившим от смеха слезам, – нагло сообщил он.
У хозяина клацнули протезные челюсти. С трудом обуздав разгулявшиеся нервы, дед постарался достойно ему ответить.
– Тебе никто не продает, – заикаясь, выговорил он. – Мы с бабкой, слава Богу, живы еще. Так что уйди из нашего двора с миром…
– А это, дед, ничего не меняет. Вопрос решен. Сегодня не продаешь, так завтра продашь. Бульдозер твою рухлядь начнет утюжить – сам прибежишь.
Господин подошел к калитке, пнул ее и, повернувшись к старикам, пообещал скорого свидания…
Дед Матвей и Прасковья Ивановна не сразу ушли с крыльца. Вернувшийся Трезор виновато примостился у их ног. Дед с досады незлобиво на него ругнулся и, проворчав что-то себе под нос, вдруг захохотал, пугая нервными вскриками бабку.
– Ты, Прасковья, почуяла, какой от него смрад пошел, когда платок-от достал из штанов?.. – сквозь хохот злорадно спросил он. – Тьфу! Солидол лучше пахнет.
– А как же, почуяла. Заграничным одеколоном, кажись, нафуфырился. Хорошо, знать, живет. Ишь какой гладкий да ухоженный, паразит…
Старики еще долго издевались над незваным гостем, бесцеремонно вторгшимся в их размеренную жизнь, мстя за свой страх и беспомощность, пока ближе к обеду постепенно не стихло их пораненное самолюбие, после чего они занялись обычными стариковскими делами.
