_ Жизнь наша непонятна и сложна – поэтому живи проще, говори просто, пиши просто, без лишних слов паразитов, нудной тягомотины и словоблудия, надуманных психологических тестов и пережёвывания образов и пейзажей, так или иначе уже пересказанных кем– то.
Совет моего друга, ему и посвящается.
Вместо вступления.
Страна живёт в двадцать первом веке. За окном моросит майский дождь, солнце, изредка появляясь, наполняет сад теплотой, сквозит лёгкий ветерок.
Мы сидим с Костей на веранде, закутавшись в пледы и не спеша наполняем желудок коньяком. В доме трещит камин, прогревая стены после зимних холодов, но там как то не сидится, даже Дельта перестала греться у камина, вышла на веранду, прислушалась к нашему разговору, посмотрела на Костю, он занял её кресло, но рычать не стала, а плюхнулась около моих ног.
Мы вспоминаем ,какая была жизнь много лет назад, не было столько злобы и отчаяния, слышалась правильная русская речь, ещё был жив Советский Союз.
В Москве прошла Олимпиада, было довольно весело и необычно, но по– большому счёту ничего не менялось, жизнь шла в привычном размеренном ритме, но пройдет совсем немного времени, умрёт чавкающий генсек и страну захлестнёт сплошной водоворот. Будут меняться правительства и названия городов, деньги превратятся в фантики, на которых будут рисовать и стирать нули, эквивалентом всех ценностей станет доллар, кто то стремительно разбогатеет, другие потеряют жильё.
Нелепые экономисты будут учить жить, а математики строить денежные пирамиды, нефтяники и металлурги вытеснят с первых рядов торгашей, спекулянт – значит бизнесмен, шахтёр – неудачник, идеальная пара – бандит и фотомодель, даже настанет краткий период стабильности, но появится Киндер-сюрприз и страну накроет новая волна вороватых реформ, локальных войн и этнических конфликтов. В Москве начнут взрывать дома, в Литве возрождать фашизм, а Европа станет ближе и родней, чем Грузия и Украина, снова нависнет тень мракобесия и циничного безликого диктатора.
После такой мешанины понятий и ценностей, не так просто вспомнить как ты жил в шестнадцать лет, чему радовался и о чём грустил, но Костя помнит, его истории просты и забавны, что мне постоянно хочется их записать.
«Это элементарно, доктор! Ты неплохо печатаешь, вот и записывай ничего не меняя, времени полно, ребята ещё нескоро приедут. Почему бы не начать прямо сейчас! – восклицает Костя и начинает перемещать в комнату кресло и коньяк».
В кресло тут же усаживается Дельта, не обращая внимания на упрёки Кости, я устанавливаю по удобнее клавиатуру, а Константин вытягивается на диване.
Начинаются воспоминания.
Воспоминание 1. Парта.
Я любил сидеть на последней парте, здесь ты сам предоставлен себе, учителя особо не обращают на тебя внимание, думая, что на «камчатке» обычно сидят двоечники или прогульщики, лишь бы ты им не мешал, а я и сам не любил, когда тишину в классе нарушал звук падающего на чью-то голову учебника или идиотское замечание классного умника. Сидишь, как будто отгороженный невидимой стеной, мысли где-то далеко, временами возвращаешься в класс, записываешь задачу или химическую формулу, а потом снова уносишься в свой мир. Предметы мне давались легко, а если в задаче что-то не получалось, я списывал у отличницы или другой прилежной ученицы, причем особо не настаивал, но всегда получал тетрадь.
Вообще стоило мне усесться за свободную парту, поближе к первым рядам, как со мной обязательно садилась девочка..
Я не был красавчиком и ловеласом, просто разговаривал с ними как с равными, угощал апельсином или конфетами и не бросал дохлых крыс в портфель, но я не любил, когда пробираясь сквозь заросли тропических джунглей или бороздя необъятные просторы океана, меня легонько толкали в бок, заставляя вернуться в этот серый мир и задавали идиотские вопросы, типа:
