Кто сказал, что бег продлевает жизнь? Памятник ему! И цветы на могилку.
Окинув грустным взглядом свое отражение в зеркале, я тяжело вздохнула. На душе, вопреки безупречному внешнему виду, было паршиво. Мучения мои начались еще вчера: принудительная сауна с кучей изматывающих косметических процедур; последняя примерка свадебного платья, от тяжести которого ломило все тело, а также бесконечный сеанс нотаций умудренных опытом родственников. И когда я, изнывая от усталости, с протяжным стоном упала в кресло и жалобно посмотрела на маму, меня отправили спать. Каких-то несчастных пять часов забытья и… все началось сначала. Парикмахер с большой сумкой личного инвентаря явился в семь. Минут через пятнадцать приехала моя сестра со своей подругой-визажистом, а ровно через час подтянулись две портнихи с огромной белой коробкой, в которой, как в гробу, покоился расшитый жемчугом подвенечный наряд.
Под одобрительные реплики родни мастера пытались сделать меня достойной грядущего торжества. И, надо признать, им это практически удалось. Практически… Несмотря на идеальный макияж, на лице сохранилось выражение глубокой усталости, замешанное на полном безразличии к происходящему. Заточив меня в белые «доспехи», утяжеленные милыми, по мнению мамы, «камешками» и длинным шлейфом, «творцы прекрасного» нанесли последние штрихи и, отступив, предоставили своей жертве зеркало. Сестрица одобряюще похлопала меня по плечу и многозначительно подмигнула, а наша общая родительница, рассыпаясь в благодарностях за труды (которые, кстати, были щедро оплачены еще месяц назад), увела из комнаты всех моих мучителей, включая себя. Ее прощальное «Отдыхай, Зоя» долго звенело у меня в ушах как насмешка судьбы, ибо отдых в моем положении – непозволительная роскошь. Если не физическая, то умственная нагрузка уж точно не давала расслабиться.
Оставшись в тишине и одиночестве, я окончательно осознала, куда катится моя бедная жизнь, упакованная в красивую обертку с праздничной ленточкой. В последнем классе школы мне еще верилось, что современные браки заключаются по любви или хотя бы по обоюдному согласию молодоженов. Но стоило стать студенткой, как дорогие родители подробно просветили свою младшую дочь по этому вопросу, чем и поставили жирный крест на наивных фантазиях. А ситуация сложилась следующая: папа – преуспевающий производственник и неподражаемо обаятельный человек – умудрился не просто откопать за пределами нашей чудной державы неприлично богатого инвестора, но еще и завести с ним дружбу, которую вскоре решили закрепить кровными узами, что, по мнению обеих сторон, должно было способствовать процветанию совместного бизнеса. И сын у заграничного дядечки оказался как раз подходящего возраста и характера. Расчетливый, хваткий… весь в отца! Парень, подсчитав все, чем владеет моя семья сейчас, и дивиденды от родительских планов в будущем, воспринял грядущую свадьбу как отличную сделку. А уж только потом поинтересовался персоной невесты, то есть мной.
Хороший мальчик! Симпатичный, подтянутый, двадцати семи лет от роду… чем не мечта любой девушки? Даже моя очаровательная сестричка-фотомодель, ныне пребывающая в декретном отпуске, обворожительно улыбалась ему, когда нас представляли друг другу на семейном ужине. И, судя по выражению лица жениха, он предпочел бы сегодня видеть перед алтарем ее, а не меня. Впрочем, я не в обиде. Маришка у нас красавица: высокая, стройная, с глазами-фиалками и пухлыми губами, уголки которых, не в пример моих, чуть приподняты от природы. Я же с детства считалась семейным недоразумением: мелкая, лопоухая, с мышиным цветом волос. Но родители одинаково любили нас обеих и баловали по мере сил и возможностей. Хореографические таланты, прекрасная внешность и унаследованное от отца обаяние позволили сестре сделать успешную карьеру, удачно выйти замуж и жить без финансовых вливаний из «фамильного котла», моя же жизнь держалась на плаву исключительно благодаря последнему.
