Фрэн проснулась оттого, что отец брызгал на нее водой из пульверизатора – будто пытался вернуть к жизни увядшее растение.
– Фрэн, – говорил он. – Фрэн, милая! Просыпайся!
Фрэн подхватила грипп, впрочем, казалось, что это грипп подхватил Фрэн. И вот уже третий день кряду она пропускала школу. Прошлой ночью она приняла четыре капсулы «Найквила» и заснула на диване, когда на экране телевизора какой-то человек метал ножи. Голова была забита соплями, словно ватой. По лицу стекали струйки разведенных в воде удобрений.
– Хватит, – прохрипела она. – Я проснулась!
Жуткий приступ кашля вынудил ее приподняться и, прижав ладони к ребрам, сесть на диване.
Отец казался темной тенью в комнате, полной темных теней. Его мощная фигура предвещала беду. Солнце еще не вышло из-за горы, но кухня была залита бледным светом. Возле двери стоял чемодан, а на столе – тарелка с горкой яиц. Фрэн умирала от голода.
– Мне нужно ненадолго уехать, – продолжал отец. – На недельку, может, на три. Не больше. Пока меня не будет, тебе придется заниматься летними людьми. И в выходные приезжают Робертсы. Завтра или послезавтра надо закупить для них продукты. Когда будешь покупать молоко, обязательно проверь срок годности. И во всех спальнях застели чистое постельное белье. Расписание я оставил на столе. Думаю, бензина на всю поездку должно хватить.
– Подожди, – сказала Фрэн. Каждое слово причиняло ей боль. – Куда ты едешь?
Отец присел рядом с ней на диван, затем, поерзав, вытащил что-то из-под себя и показал ей: в руке у него была одна из старых игрушек Фрэн – обезьянье яйцо.
– Ты же знаешь, не нравятся мне эти штучки. Убрала бы ты их куда-нибудь…
– Мне тоже много чего не нравится, – заметила Фрэн. – Куда ты собрался?
– На церковное собрание в Майами. Нашел по Интернету, – ответил отец. Он придвинулся ближе и потрогал рукой ее лоб. От успокоительного прикосновения прохладной ладони у нее на глазах выступили слезы. – На ощупь ты уже не такая горячая.
– Я считаю, что ты должен остаться и ухаживать за мной, – сказала Фрэн. – Ты же мой папочка.
– Да как я могу за тобой ухаживать, если и с собой справиться не могу? – ответил он. – Ты ведь не знаешь, что я натворил.
Фрэн не знала, но вполне могла догадаться.
– Ты уходил вчера вечером, – сказала она. – И пил.
– Я не про вчерашнюю ночь говорю, – сказал он. – Я говорю про всю свою жизнь.
– Это… – начала Фрэн и снова закашлялась.
Она кашляла так долго и с таким надрывом, что перед глазами у нее начали расплываться круги света. Однако, несмотря на боль между ребрами и новый приступ кашля при каждой попытке сделать глубокий вдох, «Найквил» так хорошо успокаивал, что ей казалось, будто отец декламирует стихи. У нее закрывались глаза. Может быть, позже, когда она проснется, он приготовит ей завтрак.
– Если кто станет меня искать, скажи, что я уехал. Если кто скажет тебе, что хоть что-нибудь знает заранее, Фрэн, значит, этот человек лжец или дурак. Нужно всегда быть готовым ко всему, больше ничего не поделаешь.
Он похлопал дочь по плечу и подтянул одеяло до самых ее ушей.
Когда она проснулась, уже миновал полдень. Отец давно уехал. Температура была 39 °C. От воды с удобрениями на щеках выступила красная выпуклая сыпь.
Фрэн вернулась в школу в пятницу. На завтрак она съела ложку арахисового масла и сухие хлопья. Она уже и не помнила, когда в последний раз нормально ела. Своим кашлем она распугала ворон, когда шла по окружной дороге, чтобы перехватить школьный автобус.
