Нам, людям, свойственно мечтать, глядя на звездное небо, и загадывать желания на падающие звезды…
Я думаю, мы сами подобны этим звездам, летящим в пространстве и во времени в неизвестность. Мгновение полета – это наша проявленность в мире, заявление о своем существовании. Увлеченные собственным сиянием, мы забываем, кем были до падения, и не ведаем, кем станем, померкнув на небосводе жизни. Мы не думаем о том, что все происходящее с нами в настоящем – лишь отсвет прошлого, ведь «сорвались» мы многие тысячелетия тому назад.
Так случилось, что я вспомнила прошлое и будущее падающих звезд. Ко мне вернулась память, и тогда я стала сталкером звездного неба, пройдя путь от вопрошания «Кто я?» к утверждению «Я есмь!»
Мы, звездами срываясь в неизвестность,
Через века оставим след…
Им прочертив свой путь из Вечности
Туда, где завершенья нет.
Эту книгу я посвящаю тем, о ком тоскует Земля, когда они возвращаются на Небо, тем, кому «звезды дарят свою нежность».
Ия
Бабочки – это души усопших, ожидающие, пока их пропустят через чистилище.
Ирландское поверье
В этом было что-то ужасающее: огромная, бесформенная стая ворон заполнила пространство за окном, где небо разделилось на темную и освещенную солнцем половины. Казалось, вороны переносили на своих крыльях мрак на светлую сторону неба. Темноволосая женщина передернула плечами. Ей стало тревожно. Всегда, когда она видела ворон и слышала их карканье, ей становилось не по себе. Для нее эта стая олицетворяла темные силы. Это был образ опасности. Небо за окном затянула мгла. Женщина зябко поежилась и, кутаясь в шаль, свернулась клубком в кресле.
«Что со мной?» – спрашивала она себя, глядя в нависшую тьму. Она взяла со стола ручку и лист бумаги, но все мысли ее вдруг в один миг куда-то улетучились, будто их сорвал порыв ветра, как срывает листья за окном, оставляя голые ветви. То было самое противное из всех ее состояний. «Нужно что-то делать, так нельзя! Эта ненавистная пустота завладевает мной, потому что я выбилась из своего ритма. Что ж, разберемся!» – она заставила себя сесть за стол и написать на листе крупными буквами свое имя – ИРИС, а ниже вопрос: «Кто я?»
Ирис начала привычную работу над ошибками, используя ассоциативное письмо. Она в столбик выписывала ключевые слова-образы, высвобождая таким образом из своего ментала загрузившую ее тонкие планы информацию. Так она обычно «обнулялась». Исписав несколько страниц, Ирис остановилась на слове «будущее». Дальше выписываться ей не хотелось, да и к тому же произошло узнавание образа. Все ее тело завибрировало. «Причина моего состояния кроется здесь», – заключила она для себя. На слово «будущее» у нее была одна ассоциация – «боль», которая вызвала внутренний монолог ее Сути. Накопившиеся чувства, невысказанные слова об общечеловеческом будущем рвались из нее…
«Да, я больна, безнадежно больна тоской по будущему, потому что мне известно, каким оно должно быть. Но если случиться непоправимое, и чья-то преступная рука убьет его в зародыше, лучше бы мне тогда не родиться. Это будет не смерть, нет, смерть – всего лишь пауза в вечной жизни. А это все, что никогда не будет, это – небытие. Я знаю, какое оно, будущее. Я бывала там в своих видениях. Оно – легкое и светлое, оно – просто счастье! Но, возвращаясь оттуда и пролетая над однообразными серыми крышами домов, я понимала, что еще далеко нам до жизни в гармонии. Далеко до воздушных, пронизанных солнечными лучами зданий, которые так органично вписывались бы в ландшафт, что казались бы просто нематериальными. Почему мне так тоскливо от реальности сегодняшней? От чувства неправильности того, что вокруг. Я знаю, что будущее существует само по себе, независимо от нашего желания. Мы только приближаемся к нему или удаляемся в сторону от него».
