Нельзя, слыхал я, счесть законы,
Что создал странный мир людей.
О выживании без стонов
Один закон есть у зверей…
У диких просто всё соседей:
Кто зазевался, тот в зубах
Сильнейшего тотчас! Трагедий
Кровавых море здесь! – В речах
Пустых тревоги дня не тонут:
Охотясь, разве говорят?
Да и едят когда, не стонут.
Тем боле – те, кого едят…
Тут смысла нет искать виновных:
Кто съеден, тот и виноват!..
И тяжб судебных, мести кровной
Тут не бывает. Аппарат
Зверью насилия не нужен:
Насильник каждый здесь… А те,
Кто послабее, – им же хуже! –
Насилья жертвы… В суете
Природы всё решает сила…
Как страшно всё! И просто как!
Не ты убил – тебя убили!
И всё законно! Знает всяк,
Убийство каждое иначе
На воле дикой не в зачёт,
Говядины как шмат горячий,
Живая кровь пока течёт…
Картина жуткая, конечно!
Для человека… Что убить
Ему – здесь зверю, делом грешным,
Лишь только голод утолить…
Как часто люди меж собою
Готовы всуе рассуждать:
Законов больше эдак вдвое
Нам для порядку бы принять,
Не посягали бы злодеи
На наш покой и нашу честь!
Но я, к примеру, сатанею,
Когда нельзя достать поесть! –
А, может, просто нам голодных
Скорее всех бы накормить?
За труд, конечно! Чтоб пригодных
За пищу не было убить…
О, нет! Что мир наш человечий
Желает, сложно осознать! –
Зверей мне, почему-то, легче
В иных желаниях понять…
И с тем, в мир дикий поскорее
Спешу душой вглядеться я:
Зверьё людей, как будто, злее,
Но я балдею от зверья…
Спешу, тем более, прослышал,
Что там случились чудеса!
Точнее, казус странный вышел
На удивленье небесам!
О том мне рассказала львица.
Вы представляете? Она
Была – вот крест святой! – царицей!
Да, стать в ней царская видна!..
Перескажу всё, как умею:
Звериный сложен так язык!
Я лишь учусь ему! – Не смею
Солгать вам: лгать я не привык…
Итак, вещаю всё, как было.
Кто не поверит, рассказать
Просите львицу… Боже милый!
Не стал бы так я рисковать!..
Так вот, пришел шакал однажды
Ко льву. Невиданный нахал!
К саванн персоне самой важной!
Как раз, когда тот сладко спал!
А спать, в том все не удивляться
Давно привыкли, лев горазд
Часов за сутки эдак двадцать! –
Добычу львица, чай, подаст,
Когда проснётся лентяюга!..
Уж так у львов заведено:
Охотой ведает подруга,
А другу род длить отдано…
Ну, чёрт с ним! Дело их! – Ленится
Пускай сколь влезет лев! Была б
Довольна жизнью этой львица…
И лев чтоб телом не ослаб…
Проблема тут не в сне, однако,
Нарушить что посмел шакал:
Питаясь падалию всякой,
Уж очень сильно он … вонял…
Избалован лев свежим мясом:
Он первый, где кровавый пир!
Хотя и падаль, грешным часом,
Коль вони нет, поест вампир!..
А тут во сне так запах резко
Несвежий в львиный нос попал,
Что зверь решил в дремоте веско:
Нечистоплотный здесь шакал…
И он проснулся враз, конечно,
Скорей прогнать чтоб наглеца:
Шакала знал вполне, сердечный,
Уже давно как подлеца…
Одно – тухлятиной питаться:
Противный запах… Ладно… Что ж…
С чужой добычей же смотаться! –
О, разве хищник это? Вошь,
На грязном ползает что теле
И, паразитка, кровь сосёт!
И пососёт-то еле-еле,
А зуд за день едва пройдёт…
И рявкнул было лев шакалу,
Чтоб убирался восвоясь
Куда подале тот! Нимало,
Однако, этим не смутясь,
Шакал просил его послушать:
Заране рассчитал, подлец,
Вонючку лев не станет кушать! –
Погибнет вряд ли тут стервец…
И пораскинул лев мозгами,
Уже не сонными: прогнать –
Бродить тот станет здесь кругами
И со сторон со всех… вонять…
«Ну, что? Припёрся раз уж, гнида,
И сна меня посмел лишить…
Вот только умного мне виду
Не делай тут! Вали скулить!
А я ещё расслаблюсь малость…
Хоть потягушечки чуть-чуть…
И не буди во мне тут жалость:
Разбудишь зверя!.. Ну! В чём суть?
Что надо здесь? Да поскорее!
Пока я добрый… Ну и вонь!..
Я спать хочу… Нет, все ж, добрее
Меня нельзя сыскать средь сонь…»
«Да вот… посмел я обратиться…
