– Тебе нужна семья, Егор, –
прозвучал безапелляционный голос Толи.
Поправил галстук и выразительно
глянул на друга. Зачем талдычит одно и то же, будто я сам не
понимаю? Чай, не тупой, иначе не занимал бы кресло главного
прокурора Северо-Западного административного округа столицы.
– Понял я, понял. Ты у нас отныне
закоренелый холостяк.
Неделю назад стукнул сорокет, и я
вроде как понимал, семья нужна, да и против детей как таковых не
был. Но семейной жизни нахлебался. Больше не тянет. Бывшая жена
Рената отбила всё желание напрочь.
Укатила три месяца назад с заезжим
актеришкой покорять кинематограф. И три года брака коту под
хвост.
Оставила после себя горечь и
неприятный осадок разочарования. Голову посыпать пеплом и рвать на
себе рубашку от страданий не хотелось, ведь я не малолетний пацан,
сохнущий по девке, но за годы брака прикипел к ней. Всё же
совместный быт, одинаковые, как мне казалось, предпочтения и
привычки.
Ошибался.
Воздух после ее ухода, конечно, стал
чище, но Толя напомнил о том, о чем я малость позабыл.
– Ужин у генерала уже в эту субботу,
а ты заявил плюс один. Знаешь же, что, если заявишься один,
звездочек на погонах тебе не видать. Один уже был такой шустрый,
помнишь?
– Еще бы не помнить, Томилина Бобер
под зад мешалкой отправил в провинцию пыльную документацию
разбирать, а на его законное место поставил увальня Гозина, зато
женатого! Где, спрашивается, справедливость? Вот не понимаю я,
какая связь между штампом в паспорте и исполнением служебных
обязанностей? Я таких штампов могу нарисовать хоть десять!
– Так возьми и нарисуй, – хмыкнул
друг, выглядя чертовски довольным собой, будто сам метит на
повышение.
– Не понимаю я тебя сегодня, Толя,
загадками говоришь. Думаешь, у меня есть время на это? Или
предлагаешь и жену мне нарисовать вместе со штампом?
– Почему нарисовать? – пожал он
плечами. – Найми какую-нибудь актрису. Или ты планируешь найти
настоящую невесту к приему у Бобра? Ты, конечно, у нас мужик
видный, любая согласится, если что.
– Актрису, – поморщился, аж
перекорежило всего, – была у меня уже одна актриса, по горло
хватило, – жестом показал, насколько меня достала жизнь с актрисой
погорелого театра. Сама Рената никогда не играла ни в кино, ни в
театре, разве что в своих мечтах, но мнила себя богемной дамой и
ценительницей искусства, близкой к театральным кругам.
– Да я тебе толкую, чтобы ты с
какой-нибудь бабой договорился, пусть сыграет роль твоей невесты.
Жениться рановато, ведь ты только развелся. Бобру не
понравится.
– Слушай, ну несерьезный уже
разговор пошел! Я не клоун, чтобы цирковое представление
устраивать. Развелся с женой, с кем не бывает? Пойду один,
нормально всё будет. Никого я нанимать не хочу. Ты сдурел? А если
кто проболтается из причастных? Тайное, Толя, всегда становится
явным.
– Да я же только помочь хотел, как
знаешь, Егор, – вроде даже как-то обиделся он.
Прям как баба.
– Я твою помощь ценю, – сказал ему
откровенно. В наших кругах такая дружба, как у нас с ним, редкость,
да еще и без зависти. Хотя нам с Анисимовым делить нечего.
Начальник Следственного комитета по округу на дороге не валяется.
Особенно толковый и с лучшей раскрываемостью по городу. Мы даже по
долгу службы особенно не пересекаемся. – Но не хочу изображать то,
чего нет. Попробую его переубедить на приеме. Без жены как раз и
лучше исполнять свои служебные обязанности. Никто не отвлекает.
– Тут не поспоришь, но Бобер по себе
судит. У него большая семья. Трое детей и уже шестеро внуков.
Поморщился. На больную мозоль давит.
Дети. Рената всё откладывала, просила дать время поправить
здоровье. Не хотела, видимо, рожать. От меня.
– Всё, кончай строполить меня.
Поехали уже. Довлатов опять в своих бумажках, наверное, закопался,
не оторвать.
