Я стою и смотрю на пылающий дом. Меня бьет дрожь. Холодно, а я в
коротенькой ночной рубашке. Мне страшно. Я выжила. Успела выбежать
на улицу...
Осенний дождь противно затекает под тонкую ткань. Скоро рубашка
станет совсем мокрой.
Я дрожу все сильнее. Как сквозь вату до меня доносятся звуки:
сирены, крики людей, которым наплевать на мой дом – они пришли
поглазеть. Мне зачем-то постоянно задают вопросы, на которые у меня
нет ответов. Кто-то накидывает на меня куртку – вроде пожарный свою
пожертвовал. Но теплее не становится. С волос капает, а я вчера у
парикмахера была. Прическе капец. Хотя какая тут прическа! О чем я
думаю!!!
Это дом родовой. Как замок в сказках. Мне в нем доверили жить, а
я не уберегла. Я не пойму – слезы у меня катятся по лицу или дождь.
Никакой принц не скачет на своем белом коне спасать. И туфельки не
помешали бы – стою в смешных, мохнатых тапках. Они жалко хлюпают по
луже и потеряли весь свой забавный вид.
– Скажите адрес. Мы вас отвезем, – слышу чей-то голос. – К
родителям отвезти? К друзьям?
Нет, меня некуда везти. Я не хочу отсюда вообще двигаться. Я
хочу смотреть на языки пламени, которые уничтожают мой дом. На фоне
ночного неба очень красиво уничтожают. И моя жизнь также
уничтожается. Выгнали из универа, теперь выгнали из дома.
Неожиданно рядом слышу визг тормозов. Кого принесло? Может
позвонили брату? Нет, этого подонка хотелось бы увидеть в последнюю
очередь.
– Девушка, – мужской голос звучит нагло. Я даже не оборачиваюсь.
– Я к тебе обращаюсь. Эй! – Слышны приближающиеся шаги. – Ты тут
так и будешь стоять полуголая? – голос становится все более
настойчивым и менее вежливым. – Эй, мокрая! Твой дом что ли горит?
Повернись, я к тебе обращаюсь, задохлик!
Я поворачиваю голову. Передо мной стоит мужчина. Он повыше меня,
хотя во мне целых сто семьдесят сантиметров. Нет, не худой – таких
мама называет «жилистый». Но такое ощущение, что надо мной гора
нависла. Наверное, из-за голоса. Мне сейчас не до анализа.
– Задохлик, ты вообще себя видишь со стороны? Короче, в машину
давай. Ты там кто в том доме? Домработница? Сама виновата? Садись,
поехали. Потом разберемся, что ты тут напортачила.
Хочу сказать, что я хозяйка этого дома. Я даже перестаю на
минуту дрожать от страха и холода. Вот сволочь! Домработницу
нашел!
А он меня пытается тащить к машине – схватил за локоть и тащит.
Я замечаю дорогую ткань его костюма, запонки, ухоженные ногти.
Тьфу! Ага, еще старается лужи обходить – еще бы, ботиночки тоже,
уверена, дорогие. Но тащит так, что не вырвешься. Руки сильные.
– Отпустите, – я хочу крикнуть, чтобы заметили пожарные, зеваки,
собравшиеся поглазеть на пожар, но способна лишь шептать. – Куда вы
меня тащите?
Теперь он вообще не отвечает. Хуже того, хватает меня за талию и
перебрасывает через плечо, как мешок. Меня обдает дорогим парфюмом.
Я брыкаюсь, растворяясь в этом запахе. И он не дает сопротивляться
более эффективно.
– Угомонись! – мужик уже рычит. – У тебя ноги грязные. Золушка,
блин! Кончай ногами сучить!
Я в последний раз пытаюсь его лягнуть, но он уже меня запихивает
в машину. Тут пожарный замечает наконец, что меня похитили.
– У вас все в порядке? – спрашивает он устало и участливо
одновременно. – Это ваш знакомый?
Меня почти полностью запихнули в машину, но я пытаюсь оттуда
крикнуть: нет, не в порядке, незнакомый мужчина меня похищает! Но
незнакомец слишком шустрый. Он опережает все мои попытки. Стягивает
с меня куртку, захлопывает дверцу.
– Знакомый, – он отдает куртку пожарному. – Спасибо. – И быстро
садится за руль на переднее сиденье.
Я на заднем тоже принимаю сидячее положение.
– Может скажете все-таки, кто вы? – мне уже не хочется вылезать
из машины: в ней тепло и завораживающе пахнет парфюмом моего
похитителя.
