Павел
Мы с Марком сидели у камина,
выпивали дохералетний виски, который я открыл в честь приезда
друзей.
От огня тянуло приятным теплом. С
кухни раздавалась музыка и детский голос — Катя, жена Марка, и Оля,
её подруга, пытались накормить малышей ужином. Мой обычно пустой
дом наполнился теплом и уютом.
— Ты всё грустнее и грустнее с
каждой нашей встречей, — хмыкнул Марк, жахнув виски одним
глотком.
— Зато и нулей на счету становится
больше с каждым вашим приездом, — ответил я, не отпираясь от
правды.
Последние три года работы у меня
было... скажем, много.
Не то чтобы я был вынужден
зарабатывать на жизнь, я заработал достаточно уже на пару безбедных
жизней, но по инерции продолжал добиваться всё больших и больших
результатов.
— И зачем они, если не хочется их
тратить?
— Рабочие места, развитие
инфраструктуры маленького города, развитие внутреннего туризма, да
и так… пригодятся.
— Я раньше тоже убивался бизнесом,
пока Катю не встретил и не потерял. После этого как-то немного
остыл. Захотелось сместить внимание. Большую часть вопросов
делегировал менеджменту. С тех пор моя главная проблема — находить
хорошие кадры.
— У меня везде всё делегировано,
только всё равно приходится проверять работу.
— Ага, строить беседку своими руками
это ты называешь делегирование? А дрова колоть? Не мог с лесопилки
заказать колотые?
— Это хобби, — нахмурился я.
— Это твой способ забуриться в
пещеру и не смотреть по сторонам.
— Зачем мне смотреть по сторонам? —
я приподнял одну бровь.
— Затем, что баба тебе нужна, Паша.
При чем не на один раз, а такая, чтобы захотелось мир положить к её
ногам, — он улыбнулся глядя на пламя.
Я скривился.
— Никто мне не нужен.
Марк хмыкнул, а у меня зазвонил
телефон. Я удивлённо посмотрел на немецкий номер.
— Да? — спросил безэмоционально.
— Паша, это Богдан.
Брат? Мы со старшим братом не
разговаривали лет сто. Поругались как-то, деля наследство,
оставшееся от родителей, и разошлись как в море корабли. Он
занимался международными грузоперевозками, а я глэмпингами и
инвестициями.
— Мне нужна твоя помощь. Мы с Олей в
Моабите, это следственный изолятор под Берлином. Скоро будет
очень-очень большой скандал. Думаю, ещё пара дней и всё это
разнесётся по журналистам. У Оли в Челябинске осталась дочь. Можешь
её спрятать на время, пока всё не уладится?
— Какого хрена, Богдан? Я годами не
слышал твоего голоса, а тут вдруг такие просьбы.
— Она не виновата в моих грехах. А
просить мне больше некого, — прорычал брат. — Поможешь или нет?
— Имя и адрес, — только и сказал я,
а потом записал то, что Богдан мне продиктовал.
Когда мы закончили диалог и я
задумчиво опустил руку с сотовым на колени.
— Кажется, у тебя начинается новый
жизненный виток, — засмеялся Марк.
— Это вряд ли.
Но я всё же допил виски залпом.
Злата
Я вышла из тёплого салона дорогого
такси и сразу же почувствовала аромат соснового леса и вечерний
холод лета, которое намекало, что ничего не может длиться вечно.
Поёжилась.
Неужели теперь я буду жить здесь? И
как долго?
Водитель помог достать чемодан от
Гуччи и рюкзак от Прада из багажника. Это теперь всё, что у меня
есть.
Я поблагодарила мужчину и он уехал,
оставив меня у ворот глэмпинга “OZERO”.
Я честно попыталась поднять чемодан,
покатить по насыпной дорожке, но удалось лишь поволочь его. Ну как
удалось. Я, по крайней мере, сдвинула его с места.
Попытавшись ещё раз, я подумала, что
Гуччо Гуччи бы упал в обморок от того, как обращаются с вещью,
созданной его модным домом. Я всё же оставила сумки и подошла к
воротам налегке. Нажала на значок звонка. Ворота отъехали в
сторону.
Прекрасно, значит, мне никто не
поможет?
Красной дорожки с шампанским я не
ожидала, но хотя бы что-то.
