Я приоткрыла дверь и прислушалась — внизу играла музыка,
раздавался смех. Тем лучше — он далеко не сразу заметит, что я
ушла. В моем гардеробе были сплошь вечерние платья, которые
годились бы на дефиле шлюх. В каждом из них я чувствовала себя лишь
игрушкой для мужских утех и его это забавляло. Мне нужно было
что-то, в чем я смогу перелезть забор.
— Сегодня мы сбежим, — сказала я и коснулась рукой живота.
Он был плоским. Я не делала ни одного теста, иначе бы он узнал.
Сначала была просто задержка, затем грудь налилась и стала до боли
чувствительной, советоваться мне было не с кем, даже история поиска
в моем смартфоне была синхронизирована с устройством моего
“хозяина” и он ее просматривал. Я пока никак не могла проверить, но
я была почти уверена.
Рожать здесь было нельзя. Я вообще не представляла, как он может
отреагировать на мою беременность. Я же была грязной. Я не годилась
на то, чтобы от него рожать. Я — ниже прислуги. Я никто, увешанное
цацками и наряженное в шлюшье платье. Я игрушка для унижений, но
сегодня это прекратится.
Я сгребла драгоценности в рюкзак — будем считать их алиментами
ребенку. Надела на себя лосины и майку, в которых занималась
фитнесом, другая одежда годилась лишь для панели. Сверху накинула
его рубашку, июньские ночи прохладны. Прохладная ткань рубашки
пахла его телом и его туалетной водой, от чего на меня накатил
приступ паники, следом за ним тошнота.
Я снова послушала, что там внизу. Закрыла дверь в комнату,
распахнула окно. Снизу раздалось предупредительное рычание — эта
часть моего плана была самой хрупкой.
— Тише, Зай, — попросила я.
Зая был огромным и быстрым доберманом. Вообще их было два,
второго я звала Котей. В плену я была уже несколько месяцев. Все
это время он ограничивал меня в контактах со внешним миром, я давно
не видела своих родителей, почти не выбираясь за пределы его
владений. Чтобы не умереть от скуки я занималась спортом, это он
мне позволял. Час за часом я убивалась в его личном тренажерном
зале, с удивлением понимая, что нежные прежде руки становятся все
сильнее, как крепнут мышцы моего тела. Круг за кругом я бегала по
территории парка, который раскинулся вокруг особняка.
Котю и Заю всегда закрывали днем. Я, превозмогая страх, всегда
подходила к их вольеру здороваться с собаками.
— Пошла вон отсюда, — как то бросил мне охранник дома, который
кормил собачек и убирал за ними.
Та Юся, которую привезли сюда боялась всего, но теперь у меня
атрофировался страх, я прошла через ад. И его заставила себя дерзко
улыбнуться.
— Мне сказать хозяину, что ты обижаешь его любимую игрушку?
И он испугался. С собаками я общалась каждую пробежку. Кормить
мне их было нельзя, но я стала делать это ночами. Распахивала окна,
когда моего хозяина не было дома или он крепко спал. Мускулистые
сильные животные не могли устоять перед сладким, смешно, хотя есть
из моих рук стали не сразу. Я с ними разговаривала, убивая на это
ночь за ночью. И только недавно решилась вылезти в окно ночью. Они
рычали, но уже научились принимать меня, как часть дома. Я
хмыкнула, вспомнив фразу “часть корабля, часть команды”. Если я не
сбегу, он либо уничтожит меня, прикопав здесь же, где-то в парке,
либо сломает превратив в безвольную куклу. А если он узнает о том,
что я беременна…
— Котя, — позвала я.
Моя комната была на втором этаже, но месяцы занятий спортом дали
свои плоды, спускалась я, цепляясь в карниз ловко. Спрыгнула на
землю. Холодные носы уткнулись в мои ладони, и я угостила собак
шоколадными конфетами.
— Вас накажут за то, что я сбежала, — с болью прошептала я. —
Простите меня.
Ибо они, эти звери, мощные машины для убийства, стали мои
единственными друзьями за месяцы плена. Если бы я могла, я бы
забрала их с собой. Но я глажу их по гладким сильным спинам и иду
по парку, прячась в густой ночной тени.
