Музыка, под которую рождалась эта история.
Asea Sool – I'm gonna go far
Rodrigo Gallardo – Kalimera
Mihail – Dincolo de noi
Santi & Tugce – Hikâye Retold
NSC, Ciprian Iordache – Agatha (Calavera & Manya Remix)
Bajofondo – Zitarrosa
Omeria – Liberta
Elaven – Hermoso Mundo
Parov Stelar – Hurt
Kimo – La Reseta
Céu – Sangria
Riva Starr, Rssll – Absence
The Knife – Marble House
Las Aves – N.E.M.
Hugo Kant – Sure the Sun Will Rise
Black Honey – Spinning Wheel
Gotan Project – Mi Confesión
Reyko – Dancing on My Own
Torii Wolf, DJ Premier – Shadows Crawl
Natalia Doco – Quédate Luna (10 Ton Obsidian Remix)
Mar Malade – Quickborn
Polo & Pan – Attrape-rêve
I Monster – These Are Our Children
Old Caltone – Tolede
Tour de Manège, Jim – Il Pleut Sur Le Parc
Freddie Mercury – Living on My Own (Special Edition)
Enya – Only Time
Лейквуд. Знакомое и чужое слово одновременно. В этом городе я родилась, бегала по двору до позднего вечера, рисовала первые каракули на бумаге и на стенах своей комнаты. Он всегда казался мне чем-то вечным, как старое дерево во дворе, под сенью которого проходит все детство. Но сегодня… я покидаю его.
У окна моей комнаты прохладный сентябрьский воздух пахнет сыростью и свежестью. Я вдыхаю его так жадно, словно пытаюсь сохранить частицу этого утра навсегда.
Двор пуст, хотя когда-то он гудел детскими голосами, и мама кричала мне в окно: «Олли, домой! Уже семь!» Теперь же – тишина. Как будто сама жизнь медленно уходит отсюда вместе со мной.
Позади – чемоданы, впереди – Нью-Йорк. Юриспруденция. Законы и параграфы вместо красок и кистей. Почему я снова выбрала не себя, а их? Или, правильнее сказать – почему позволила им выбрать за меня?
Отец, успешный адвокат, всегда смотрел на мои рисунки так же строго, как на плохо составленный договор: холодно, скептично. Мама – как учитель математики на ученика, путающего простейшие формулы.
«Это все несерьезно, Олли. Кто тебя прокормит?»
Прокормит… От этого слова внутри что-то рвется на куски. Я давно научилась улыбаться и делать вид, что мне все равно. Но разве можно не чувствовать, как мечты осыпаются в пыль от их слов?
Белые стены комнаты, увешанные моими картинами, и акриловые пятна возле стола, мой крошечный акт бунта, мой личный штрих свободы. Никто этого не замечал, но я знала: я оставила след.
– Олли, ты готова? – голос отца снизу сух, как всегда. В нем нет ни капли праздника, только расписание и часы.
– Да, пап.
Я закрываю дверь и в последний раз оглядываюсь. Все, что составляло мое детство, остается здесь. Я уезжаю туда, где буду чужой в городе из стекла и бетона. Там меня ждут лекции по юриспруденции, которые я должна посещать не ради себя, а ради их ожиданий.
«Ты делаешь это для них», – звучит внутри.
«Да», – отвечаю я себе.
Но что будет с моими картинами? Моим настоящим голосом? Они останутся пылиться в памяти, пока я пытаюсь соответствовать. Мне страшно.
Я спускаюсь по лестнице, держу голову высоко, чтобы никто не заметил дрожь в руках. Родители уже ждут у двери: отец проверяет время, мама улыбается, но глаза выдают тревогу. Брат Тонни встречает меня на улице с привычной дурацкой улыбкой, в которой прячется забота.
– Эй, сестренка, – он крепко обнимает меня.
– Надеюсь, у тебя припасены парочка дурацких шуток, – отвечаю я, чтобы не расплакаться.
Он смеется. Я знаю: он единственный, кто всегда понимал меня и мои мечты.
Машина трогается, и дом исчезает за поворотом. Впереди – неизвестность. Сентябрьское небо кажется почти белым, и дорога тянется бесконечно. Я смотрю в окно и спрашиваю себя:
Готова ли я на самом деле?
Я не знаю.
