Ульяна
« … Найденный труп опознан как Георгий Савельев, местный житель
тридцати восьми лет. Мужчина убит несколькими ножевыми ударами в
грудь. Скорее всего, преступление произошло на том месте, где и
нашли труп — в заброшенной части городского парка…»
Последние слова худощавой дикторши местного телевидения прямо
подкинули меня на диване.
Митюшка! Он ведь как раз пошел гулять с собакой в этот парк!
Я схватила куртку, с пульта вырубила телевизор, сунула ноги в
ботинки и ракетой выскочила на улицу.
Во мне включились все инстинкты сразу: материнский,
самосохранения. Страх за сына окатил с головой, хотя я совсем не
паникерша.
Я давно не жила в этом городе и не знала, что тут сейчас
происходит. Привыкнув к шумной и безопасной столице, сложно
вернуться в место, где хватает всякого сброда.
Да и собака у нас не для охраны. Я покупала ее Мите на
позапрошлый День рождения. В квартире с большой собакой слишком
трудно, поэтому я выбрала вельш-корги. Она отличный компаньон. Но
вряд ли остановит вооруженного преступника, хотя и сможет отвлечь
его от сына. Да и убийство, судя по новостям, случилось ночью —
часа в два, если точнее. А сейчас еще только пять часов вечера, и в
старом парке полно гуляющих, физкультурников, влюбленных
парочек.
Куда еще ходить молодежи в этом забытом богом уголке?
Под ногами шелестели сухие листья, с деревьев осыпалась капель —
недавно прошел дождь. Я, словно ошалелый единорог, пронеслась почти
под неоново-яркой радугой, высматривая Митюшку.
Народ в пестрых куртках, темных пальто и цветных резиновых
сапогах оборачивался на меня. Видимо, выглядела я настолько
заполошной, что прохожие только диву давались.
Но мне было плевать на всех.
Я начала выкрикивать имя сына:
— Митя?! Митюша?!
А заодно звать собаку — вдруг первая отреагирует:
— Марси, ко мне, девочка! Маруська!
Дыхание перехватывало, горло саднило от криков и быстрых вдохов.
Я неслась по парку, сворачивая по еще влажным дорожкам. Кричала,
звала.
Думаю, встреть я сама такой странный кадр в ближайшем парке,
точно держалась бы подальше.
Прохожие уступали дорогу. Парочки шарахались в кусты. А троица
бегунов в спортивных лосинах с белыми лампасами, обогнула меня по
широкой дуге.
Сердце колотилось где-то в горле. В голове громыхали слова
дикторши про труп, ножевые ранения и парк…
Задыхаясь, я слегка притормозила, пытаясь немного прийти в себя.
В боку предательски покалывало, а влажный прохладный воздух обжигал
легкие.
Нужно подумать, в какую сторону они могли пойти. Куда я сама
ходила в этом парке с годы своей юности, когда убегала от
родителей?
Точно! На старую часть набережной, где можно взобраться на
высокий парапет и увидеть… облака.
Я ведь сама показывала сыну любимое место, когда мы только
приехали обратно в городок после смерти бабушки. Первым делом
наведалась туда, ностальгировала.
Об этом уголке мало кто знает, разве что местные. Ту часть парка
давно закрыли, не облагораживали и, по-моему, даже не ухаживали за
ней. Но я часто вспоминала вид, что открывался оттуда...
И теперь я целенаправленно шла к цели, уже не голося на весь
парк и не распугивая народ.
Вот и знакомая тропинка. Справа три березы, одна — с двумя
стволами. В детстве мы там сидели, как на скамейке. Слева — старый
высокий тополь, понурый и мокрый после дождя.
Тропинка ни капли не изменилась, только сильнее заросла
кустарником. Так что приходилось местами продираться, как медведь
через малинник.
А дальше — река, за которой стоит завод.
Я наконец-то услышала возглас сына и рванула быстрее. Сперва
подумала, что он разговаривает с Марси, как вдруг раздался грубый
голос, принадлежащий мужчине. И я заметила… Митьку, а рядом
высокого мужика в темной куртке с натянутым на голову
капюшоном.
