Утром я просыпаюсь и еду на работу.
Сегодня получилось сделать это до того, как моя большая многодетная семья займет санузлы, начнет таскать брюки и юбки из гардеробной. До звона кастрюль и езды фарфоровых кружек по столешнице на кухне. Я проснулся до лая соседского лабрадора и до того, как сам сосед-газелист повернул ключ зажигания и укатил на свой молокозавод.
Нечасто случаются такие ранние подъемы, ведь ложиться приходится глубоко за полночь, и нет, я нетружусь на сложном производстве, я не машинист поезда, не оператор погрузчика, меня никто не держит посменно за токарным станком на заводе.
Просто поздно ложусь. Вечер складывается из «заварить очередную кружку чая» и «скроллинга» ленты новостей в соцсетях. Как будто я чего-то жду. Иногда читаю. Очень редко. Почти перестал. И почему меня так много заставляли читать в юношестве? Чему меня научили книги?
Откровенно говоря, мне всегда, с раннего детства, казалось, будто учителя, бабушки, родители, соседи дружно готовят меня к тому, что вот-вот случится большая жизнь с приключениями, гигантским путешествием, сложным моральным выбором. Ведь человек, который столько читает о добре и зле, дружбе и любви, просто обязан в какой-то момент применить эти знания.
Произошла странная штука – воспитание, взросление и становление мое и моих сверстников шло по старым советским канонам, по школьной программе родом из семидесятых. В секциях мы выпиливали лобзиками и рисовали медведей на фанере выжигателем «Узор-1», а в киосках уже стали продаваться сигареты с фильтром поштучно и жевательные резинки с обнаженными женщинами на вкладышах. Полки домашних этажерок и антресолей ломились от книг о военных подвигах, у каждого второго было собрание сочинений Льва Толстого. В школе нас заставляли учить отрывки из горьковского «Детства», а по телевизору Жан-Клод Ван Дамм выбивал дурь из желтолицых жителей Сеула.
Мой одноклассник Олег Карпов, рослый, самый крепкий парень в параллели, взял в библиотеке книгу Бориса Полевого, ту самую, где летчик отморозил обе ноги, но долг перед Родиной выполнил. Зачитал ее до дыр и всем рассказывал о военной отваге, о «настоящем человеке». А шесть лет спустя Олег взял молоток у отца, в ящике с инструментами^ ограбил магазин ювелирных изделий «Аист» прямо посреди дня.
Иногда кажется, что книги нас обманули. Ну, те книги, которые настоящие, некоммерческие, из школьной программы. И меня, и Олега. И девчонок наших, большинство из которых в разводе с двумя детьми, но все же ждали чистой любви и бескровных дуэлей во славу дам. Ребят из двора, которые карьере предпочли крепкий и дешевый алкоголь как символ свободы и вечного пиратского праздника. Не бывает ведь так, что ждешь всю жизнь честной игры по понятным правилам, к которой тебя готовили, а случился «договорняк».
А если и не обманули, может быть, мы просто не в свое время тут родились?
Я поздно ложусь спать в надежде на стук в дверь.
Надеюсь, что продрогший и уставший путник все-таки донесет карту, а судьба назовет мое имя.
Поздно ложусь, потому что сова из волшебного замка обязательно заметит свет в окне многоквартирного дома и кубарем, раскидывая перья, ввалится в форточку.
Зазвонит последний оставшийся в городе телефон-автомат через дорогу, и голос сообщит координаты терпящего бедствие парома.
Друг найдет старое письмо прадеда и решит безотлагательно отправиться к тайне. Конечно, со мной. Разумеется, со мной.
С Олегом, с Егором, который стал охранником в «Пятерочке», с Ленкой, которая устроилась на ГРЭС сразу после школы.