На рабочем столе лежали детские рисунки и распечатки плана выставки. Стеллаж заполнили глиняные, пластилиновые и бумажные фигурки. В руках текст лекции о Казанской иконе Божией Матери. На экране компьютера фотографии изостудии Собора. Корзину для мусора заполнили скомканные листы и пластиковые стаканчики из-под кофе.
В окно заглядывала полная луна, а тишину нарушало тиканье часов и монотонное гудение системного блока.
Если бы год назад мне сказали, что студентка четвёртого курса Университета сервиса и экономики, которая училась на «отлично» и которой иностранная компания уже приготовила место, будет работать в благотворительном фонде, ни за что не поверила бы. Но когда Тамара предложила стать частью команды, согласилась, не раздумывая, и даже перевелась на заочное отделение.
Влиться в новый коллектив оказалось нетрудно. Все занимались одним общим делом – разрабатывали и воплощали в жизнь проекты для помощи людям. Я участвовала в разных этапах: придумывала оригинальные идеи, следила за ходом благотворительных акций и составляла финансовые отчёты для спонсоров.
Тамара платила официальный оклад в два раза выше средней зарплаты по Петербургу, ежеквартально вручала премию, оплачивала расходы на связь и использование машины. Часто мы обедали и ужинали вместе, и она никогда не позволяла мне расплатиться за еду. Мечта, а не работа.
Через три недели откроется выставка рисунков и поделок детей-инвалидов в Казанском соборе. Одновременно мы планировали провести цикл лекций совместно с Культурно-Просветительским Центром Собора. Потом экспозиция переедет в музей истории религии.
Я редактировала текст лекции, когда Тамара подошла и положила руку на моё плечо.
– Оля, уже почти девять, – она со вздохом улыбнулась одними кончиками губ. – Ты домой собираешься?
– Да, – ответила я, – подготовлю лекцию и пойду.
– Оставь, сама напишу, – Тамара опустила руку. – Давай поужинаем вместе и отметим полумиллионный доход от аукциона.
Я улыбнулась, вспомнив, в какой суматохе он прошёл, и как до двух часов ночи сводила отчёт.
Мы поужинали в ближайшем к фонду ресторане. Приехав домой, я приняла горячий душ, выпила травяной чай и заснула.
Ослепительно белое, как первый снег в лесу, кружевное платье облегало фигуру. Крупные локоны обрамляли счастливое лицо. В руках букет из причудливо сплетённых белых орхидей. Я шла босиком по тёплому алебастровому песку, слышала тихий шёпот волн. Оранжевое солнце висело низко над горизонтом.
Впереди, у самой кромки воды, затерялась церковь из белого камня. Я зашла внутрь, и сердце остановилось. Максим стоял перед алтарём. От взгляда, полного любви и нежности, перехватило дыхание. Я подошла к нему, и мы переплели пальцы. Долго смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова.
В церкви, кроме нас, стоял пожилой священник. Через какое-то время я услышала его голос, но слова не проникли в сознание. Максим надел на палец кольцо, обнял меня за талию и притянул к себе. Наши души слились в поцелуе. Теперь у нас одна жизнь на двоих.
Картина изменилась, и я увидела ребёнка на руках. Прекрасная малышка с карими глазами улыбалась и играла кончиками моих волос. Её глаза светились… По моим щекам потекли слёзы счастья.
Я проснулась. Слёзы, действительно, текли, только не от счастья. Этот сон не станет реальностью. Сколько ещё времени должно пройти, чтобы кусочки разбитой души соединились, а воспоминания о нём не вызывали такую мучительную боль?!
Почему я люблю его, хотя должна ненавидеть? Легко ненавидеть Веру за то, что она разрушила нашу любовь, ненавидеть судьбу, за то, что она оказалась неблагосклонна, ненавидеть себя за слабость, но испытывать ненависть к Максиму я не могла.
