* * *
У меня когда-то была мечта. Заветная мечта. Маленький белый домик, окруженный вековыми соснами, стены которого увиты диким виноградом. Эта мечта жила во мне, когда я сама теснилась в одной комнате с родственниками. Когда моим миром стало шумное, переполненное общежитие. Она была со мной, когда я жила с тем, с кем мне жить совсем не следовало бы. И даже в малюсенькой однокомнатной квартирке, где я медленно умирала, как вольная птица в тесной клетке.
С годами этот образ дома моей мечты потихоньку начал блекнуть. Я забыла, как шумят сосны и как поют птицы. Я забыла, как солнце заглядывает в щелку между занавесками и как ветер треплет головки цветов.
Но маленький белый дом обо мне не забыл…
Дорогая Эва, да, да, моя славная подружка. Я снова пишу тебе. Пишу, как и год назад, и два года назад, и пять лет назад, и все эти тридцать пять лет, и желаю тебе, чтобы то, что ты задумала себе, что твою душу мучает, – наконец сбылось. Да, это и есть мое пожелание: закончи уже это дело, потому что так дальше продолжаться не может…
Эва приподняла бокал с шампанским:
– Желаю тебе маленький белый домик, Эвушка, – шепнула она своему отражению в зеркале и хотела сделать глоток, но в горле встал ком. – Господи, до чего же ты глупая!
Она раздраженно вытерла глаза.
Столько лет она мечтала о своем месте на земле.
В поисках вымечтанного дома она объездила всю Польшу, от моря и до гор, и неважно, что были времена, когда у нее денег еле-еле на билет автобусный хватало, да и пан К. эти ее путешествия не очень-то одобрял. Эве нужно было верить, что маленький белый домик ждет ее где-то, что она его найдет. Утратить эту веру означало для нее смириться с беспросветностью и безнадежностью и сдаться. А это, в свою, очередь означало… что угодно означало, только не хеппи-энд.
Каждый раз, когда среди объявлений в интернете мелькал хотя бы кусочек белой стены, она тут же прыгала в пикап и по бездорожью бросалась в погоню за мечтой. И все было не то… Она видела места прекрасные и уродливые: чудесная малюсенькая хатка на самом краю густой пущи, над которой виднеется надпись: «А.Д. 1878», а у самой стены громоздится здоровенный столб с проводами высокого напряжения, вот как будто нельзя было отодвинуть его хотя бы на сто метров подальше в сторону… славное строение у озера с лебедями, где царила такая тишина, что можно было услышать стук собственного сердца и песни пьяного соседа… избушка прямо из сказки о злой колдунье, с крутой черепичной крышей, над речкой, которая летом превращается в мелиоративный ров, воняющий далеко не фиалками… Так много разочарований! Не то. Снова не то. Слишком близко, слишком далеко, слишком большой, слишком маленький…
У нормального человека таких проблем не бывает: он живет там, где должен. А Эва хотела жить так, как она себе намечтала. Ей и так слишком долго пришлось жить по-другому.
Три года тому назад она оставила поиски, решив, что для такой неудачницы, как она, однокомнатная квартира на Воли и так является центром мира. По крайней мере, у нее теперь был свой собственный уголок. И может быть, если покрасить стены в белый цвет, а на вечно серые от уличной пыли окна повесить муслиновые занавески с фестонами, а над кроватью наклеить фотообои с водопадом и…
Да, Эва, да, суетись, обманывай себя. Пока ты вьешь себе гнездышко на этих двадцати пяти метрах – ты не тоскуешь.
Она снова подняла бокал. Новый тост. И снова – за свой дом.
Она промурлыкала под нос старую песенку, потом неожиданно развеселилась. Вокруг сразу стало будто светлее – хотя на самом деле стояла просто тьма египетская: во всем районе с какой-то радости вырубили свет.
