— Ты такая счастливая, — смотрела на
маму и улыбка невольно расползалась по моему лицу.
Сегодня она буквально светилась.
Ярко голубые глаза сияли, в распущенных темно-каштановых волосах
отсвечивали лучи утреннего солнца. В её неполные сорок нас
частенько принимали за сестёр, говоря, что похожи как две капли
воды. Чертами мы и вправду схожи, жаль не характером.
Мне бы не помешали некоторые её
качества. Мягкая, любящая, нежная по отношению ко мне и отцу, но
жёсткая, предприимчивая, умеющая добиваться поставленных целей со
всеми остальными. Я же мечтательница и фантазёрка, в свои двадцать
два всё ещё витающая в облаках.
— Не скучай, не заметишь как мы
вернёмся, — ласково целуя меня в щеку, прошептала она и, прихватив
под ручку отца, направилась к трапу личного самолёта.
Иду прочь, а ноги словно свинцом
налились. Тяжёлые. Каждый шаг будто на вершину горы взбираюсь. На
лбу испарина выступила.
Шуршание убирающегося шасси.
Удаляющийся звук набирающих обороты моторов.
Внутри всё сжалось. Нехорошее
предчувствие охватило разум. Безосновательно. Необъяснимо. Сводя с
ума. Парализуя.
Хотелось кинуться следом.
Остановить. Не отпускать.
Не кинулась.
Да и не послушали бы меня.
Из аэропорта уезжала нервная, а
когда зазвонил телефон, будто чувствуя беду, не могла осмелиться и
принять вызов.
— Соболезную, — донёсся из трубки
мужской голос, и слова об авиакатастрофе прогремели набатом,
заставив мой мир рухнуть звеня осколками хрустальных замков.
Как во сне мчалась обратно. Но меня
и близко не подпустили к месту трагедии.
— Подпишите, — какие-то люди в форме
сунули мне в руки бумаги.
Что там? Буквы сливаются воедино.
Плывут перед глазами.
— Всё потом… — услышала я голос
руководителя отцовской службы безопасности.
Словно в бреду ощущала что меня
куда-то ведут. Усаживают в салон автомобиля.
Всё дальнейшее напоминало
затянувшийся бред. Или страшный сон. Я искренне надеялась что
вот-вот проснусь и наваждение спадёт. Всё станет по-прежнему. Папа…
Мама… Увы. Чуда не случилось. Лишь пришло окончательное осознание
утраты.
Сессия? Какая к черту учёба?!
Интерес совершенно пропал. Или смысл потерялся?
Что толку от этой психологии, если я
сама себе помочь не в силах?
Эхо гуляет по квартире. Не слышно
звуков музыки, смеха. Лишь тиканье старинных напольных часов из
кабинета отца говорит о том что жизнь не стоит на месте. Минуты
складываются в часы, те в дни… Недели…
Говорят время лечит. Сколько
потребуется чтобы притупилась боль? Месяцы? Годы? Не знаю. И
предпочла бы не проверять это на собственном опыте. Но видимо
придется.
Журналисты слетелись на
разразившуюся трагедию как воронье на падаль. Институт… Адвокат…
Компания отца… Всё требовало внимания.
Я бы долго упивалась горем в
опустевшей квартире, но внезапно нагрянули кредиторы. А следом
партнёр отца заявился.
— Вот… — без лишних предисловий он
протянул мне папку с какими-то бумагами.
Ничего не понимая взяла её в руки.
Открыла, беглым просмотрела несколько страниц, и… На миг моё сердце
пропустило удар, а дыхание застряло комом в горле. Не веря в
реальность происходящего повторно пролистала, уже более тщательно
вчитываясь в расплывающиеся перед глазами строчки.
Ошибки не было. Согласно этим
документам папа в счёт долгов подписал МОЙ брачный договор!
Мой!
— Он не мог… — выдохнула я, и
наконец-то подняла взгляд на незваного гостя.
— Мог, не мог. Поздно что-то менять.
Не выйдешь за меня, дело твоё, — даже и не думая уговаривать, пожал
плечами компаньон отца — лысый, невысокий, лет шестидесяти с
лишним. — Тогда учись отдавать долги иначе… — мужик окинул мою
фигуру сально поблескивающим взглядом.
— Мне надо всё обдумать, —
пробормотала, памятуя о папиных словах, что все важные решения надо
принимать хорошенько взвесив все за и против.
