Заброшенная новгородская деревня
В те суровые времена аборты были запрещены. А Маня забеременела. Забеременела она от Коли Балалки, который обещал на ней жениться, да не успел – грянула война. Призвали парня защищать Родину, а вскоре и похоронка пришла. Поэтому ребёнок Мане был совершенно не нужен.
В то суровое время не только Мане, но и многим забеременевшим женщинам ребёнок был не нужен. Услуги по освобождению от плода им подпольно оказывали врачи-гинекологи. За серьёзные деньги, конечно. Врачи сильно рисковали. В случае разоблачения грозило им пять лет лагерей.
Но это в городе. А в деревне какие гинекологи? Общих-то врачей не было. Всю округу обслуживал фельдшер Иван Петрович из Подлипья. В серьёзных случаях нужно было везти захворавшего в райцентр за тридцать вёрст.
В деревнях серьёзных случаев не бывало, а то, что бывало изгонялось баней, самогоном, травами, да бабкиными заговорами. Бабок-знахарок ценили. Особенно уважаема была баба Фрося, которая жила в Кулотине. Это была известная на всю округу повитуха. Уж она умела побабить. Баба Фрося кроме вспоможения при родах ещё оказывала помощь молодайкам не желавшим рожать. Операция была проса. Несколькими уколами вязальной спицы Фрося убивала плод в чреве, а через некоторое время следовал выкидыш.
В Петров пост, в субботу. засобиралась Маня в Кулотино к бабе Фросе. А куда деваться? Одной-то не прокормиться, а тут ещё дитё. Да и то сказать: при ребёнке останется она на век бобылкой. Кто ж на селе возьмёт девушку с таким «приданым»?
Дорога от Маковна до Кулотина лежала через Хмелевичи. Сказав матери, что она пойдёт в Хмелевичи крёстную навестить. Маня после помывки в бане отправилась в путь. Конечно, зря она тихарилась. В деревне всё на виду.
Побыв некоторое время у крёстной, Маня покинула её избу, но пошла не домой, а направилась в Кулотино. А зачем окрестные девки ходят в Кулотино всем было известно.
С Кулотина до своего дома добралась Маня, не помня себя. Тошнило, кружилась голова, низ живота раздирала боль. Только вошла в избу сразу же рухнула на постель. Ни в этот день, ни в следующий выкидыша не произошло. Маня металась в жару, бредила. Её мать выпросила у председателя подводу и поехала в Подлипье за фельдшером.
Прибыв на Маковно, Иван Петрович слез с телеги, взял свой зелёный сундучок с разной медицинской начинкой и направился в избу к больной.
Едва взглянув на бредившую Маню деревенский медик (причину недуга девушки он уже знал) уверенно определил, что у больной случилось заражение крови., что везти её в райцентр уже бесполезно: помрёт по дороге. Он достал из своего сундучка шприц, протёр спиртом иглу и ввел в вену больной какое-то лекарство. Затем снова протёр иглу и ввел ещё что-то. В маленькой ступке он растёр несколько таблеток, добавил порошок и всё это растворил в кипятке, наказав, когда больная придёт в себя. давать ей снадобье каждый час по столовой ложке.
При отъезде фельдшер обнадёжил мать: «Я ввёл лекарство, которое должно выгнать грязь. Если это произойдёт, то есть надежда, если нет, то всё – медицина бессильна. В этом случае необходима срочная операция, но время упущено, да в районной больничек такие операции и не делают, а до Ленинграда её уже не довезти. Да и время военное. Поезда почти ухе не ходят»
К вечеру из Мани стали выходить осклизлые ошмётки, после чего Маня очнулась. Мать сразу же дала ей выпить пол стакана оставленного фельдшером снадобья. Маня впала в забытьё.
Больше всех в деревне жалела Маню ребятня. Дети не просто любили Маню. Они её обожали. Она и свистульки им вырежет из ракиты, и первой земляникой угостит, и хоровод устроит, и песенку разучит И вообще Маня с детьми была очень доброй и ласковой.
