Тело плавилось на жаре, как воск свечи. Солнце раскалённым шаром
медленно ползло по безоблачному небу. Ярмарка была в самом разгаре.
Дети шумели и бегали вокруг измученных пеклом родителей.
Аттракционы скрипели и пищали, переливались разными цветами.
Продавались яблоки в карамели, жареные каштаны и ягодный пунш. Это
должен был быть осенний фестиваль, но погоде было наплевать на то,
что на календаре ноябрь. Температура на градуснике приближалась к
отметке в девяносто.
Джейн ловила зубами розовые комки сахарной ваты. Приторная
сладость растворялась на языке. Джейн запивала её вишнёвой колой и
улыбалась во все тридцать два, подставляя лицо солнцу. Из-за
очков-сердечек небо казалось тёмно-красным.
Ник смотрел на неё, не отрываясь, сверлил взглядом её шею,
влажную от пота. Всё смотрел и облизывал шелушащиеся губы.
Покончив с ватой, Джейн попросила леденец на палочке. Сладкого
не бывает слишком много. Ник продолжил следить за тем, как она
жадно обсасывает многоцветную карамель.
Карусель мигала огоньками. Девочки в коротеньких платьишках
забирались на фарфорово-белых лошадок. Мальчики в шортах хотели
проехаться как-нибудь по-особенному, например, встав на карусель с
ногами. Родители с восхищёнными лицами делали фотографии своих
детей.
— Хочу на карусель, — сказала Джейн, прижимаясь к горячему плечу
Ника.
— Ты катайся, а я посмотрю.
Джейн взяла розовый билетик (потом вклеит в дневник), села на
лошадь боком, чтобы её лёгкое платье в цветочек не задралось, чтобы
не светить бельё.
Карусель включилась, заиграв немного жутковатой музыкой, словно
из фильма ужасов, где маньяк ворует маленьких детишек и запирает в
подвале на следующие пятнадцать лет.
Ник снимал её на свой айфон. Будет дрочить потом, запершись в
туалете общежития. Ну и пусть, главное, чтобы на неё, а не на
других девиц. От этой мысли накатила волна жара, захотелось скорее
свести ноги и поёрзать на лошади.
Когда Джейн сошла с карусели, Ник приобнял её за талию,
постепенно опуская ладонь всё ниже. Она притворно возмутилась и
подняла руку на приличное место. У них предельно невинное свидание,
буквально как у двух двенадцатилеток. Сами же договорились.
По небу постепенно тёк закат. Дети с родителями расходились,
оставались парочки подростков, которые пытались надраться пуншем.
Ник стрелял по бутылкам и выиграл уродливого плюшевого
медвежонка.
— Поехали отсюда, — прошептал он жарким шёпотом, когда вручил ей
в руки свой трофей.
Они неслись по шоссе на стареньком кабриолете малинового цвета.
Играла Лана Дель Рей. И Джейн подпевала во весь голос про богатых и
щедрых мужчин, про распутных молоденьких девушек, наркоту и
алкоголь рекой, про развязный секс и пляжи-пляжи-пляжи. У них всего
этого не было, но может, и к лучшему, у них было что-то своё,
только на двоих.
Мимо проносились бесконечные кукурузные поля, освещённые
закатным багрянцем. На много километров не встретилось ни одной
машины. Хотелось кричать, распахнув руки в стороны.
Когда показалась поляна, Ник затормозил и съехал на обочину.
Джейн сама откинула своё сидение, чтобы было удобнее. Ник положил
руку ей на круглое колено, оглаживая, поднимаясь всё выше. Ткань её
трусиков уже начала промокать.
Джейн прикрыла глаза. Ресницы дрожали от предвкушения.
Ник наклонился к ней, всасывая в рот её нижнюю губу, потом
провёл языком по зубам и толкнулся внутрь.
— Какой у тебя сладкий ротик, — сказал он ей в губы.
— Угу, я люблю сладкое.
— Куплю тебе целое ведёрко мороженого и буду слизывать его с
тебя.
Ник расстегнул свои джинсы и положил руку Джейн себе на пах. Она
сделала вид, будто не знает, что делать. Провела осторожно,
прочертила пальцем выступающую венку, обвела головку, потом
задвигалась быстрее, чувствуя, как твердеет его член. Она сама уже
хотела его невозможно.
