– Алька, там клиент важный. Обслужи его как положено. И будь очень вежливой, если надо, ласковой…
– Не поняла? – недоумённо оглянулась Аля на управляющего рестораном Ёжикова. – Я всегда вежлива с гостями. И что значит, «ласковой»?
Глаза Ёжикова забегали. Он замялся, затоптался и понизил голос до шёпота:
– Понимаешь, клиент очень важный. Сказал, чтобы именно ты к нему подошла и обслужила.
Аля недоумённо сунула гигиеническую помаду в карман форменных брюк, поправила фартук и настороженно выглянула из-за шторки у барной зоны.
За столиком, который она не обслуживала, сидело четверо мужчин в чёрном. Трое бритоголовых, широкоплечих, огромных, таких накачанных, что безобразные рельефы мышц проступали через рукава пиджаков, того и гляди треснут по швам. И один – ничем им не уступавший, но длинноволосый, с аккуратной бородкой, греческим профилем, смуглой кожей, которую оттеняла белая рубашка с идеально выглаженным воротничком, и смотрел он таким взглядом, от которого у Али закололо иголками по всему телу от предчувствия чего-то очень нехорошего.
Она никогда не обслуживала его, но видела не раз. Он иногда заходил в «Гречанку»1, садился за один и тот же столик и всегда заказывал одно и то же: чёрный кофе и питу2 с сыром и решал какие-то вопросы с управляющим.
Однажды мельком Аля слышала от Ёжикова, что это какой-то авторитет по прозвищу Грек. Иногда с ним были и его телохранители – те самые амбалы, от которых бросало в дрожь. Только, было похоже, что он и сам кого угодно одной левой пришибёт.
Обычно их обслуживала Лена, которая и жаловалась потом, что они её щипали, лапали каждый раз и предлагали покататься с ними. Однако никому другому этих клиентов она не передавала: чаевые оставляли хорошие.
Когда Аля обслуживала другие столики, Грек не сводил с неё взгляда, от которого ей всегда было не по себе, однако он никогда с ней не заговаривал, а если она случайно бросала на него взгляд, то отводил глаза.
Только два дня назад Лена попросила её отнести ему счёт, потому что не успевала обслужить другие столики. Вместе с очень приличными чаевыми и короткой фразой «Это тебе» Аля получила и визитку, которую, конечно же, отправила в урну, а все чаевые отдала коллеге, чтобы потом не выяснять отношения с ней.
Теперь же от одного взгляда на Грека и его троицу внутри у Али похолодело. Руки и ноги стали ватными – давно знакомое ощущение. И она безумно злилась на себя, что снова чувствует эту слабость, но не могла это контролировать.
Она нерешительно оглянулась на Ёжикова и тихо ответила:
– У меня перерыв, пусть их Антон обслужит…
Но неожиданно Ёжиков ухватил её за локоть и притянул к себе:
– Не зарывайся! Ты на меня работаешь! Иди и обслужи!
Управляющий был строгим, но такого никогда себе не позволял. А сейчас в его глазах Аля читала отчаяние и страх, и у самой дыхание обрывалось.
– Руку отпустите! – сквозь зубы выдохнула она, чувствуя, как накатывает тот самый жар, за которым обычно наступает дрожь и ступор.
– Если не выйдешь и не будешь о-очень ласкова, то Грек сделает всё, чтобы нас закрыли. А значит, ты лишишься работы! – прошипел тот, отдёргивая руку.
«Не велика потеря! – фыркнула про себя Аля. – Зарплату вечно задерживает. Премии не даёт. Только и того, что контингент приличный, чаевых много и сам мозги не клюёт».
– Ну что тебе стоит? – уже умоляюще процедил тот. – Не съедят они тебя! Иди! Не задерживай!
Аля догадалась, что Ёжиков не успокоится, а если она не выполнит указание, то долг по зарплате не закроет. Но и при мысли выйти в зал охватывал дикий ужас, уже и ладошки вспотели. Однако покорно склонила голову и тихо проговорила:
– Хорошо. Сделаю. Только долг по зарплате выдайте сейчас. Мне за квартиру платить, а то меня выселят. Я же хорошо работаю…
