Предисловие – всё равно доклад, поэтому желание «сказать всё» должно быть ограничено. Хотя бы о поэзии, которая в существе своём – путь к слову, раскрывает его могучую силу, чтобы поэту и вообще человеку всё больше становиться самим собой. Потому что сущность человека – в языке, в средстве мышления. Так рекомендуют нам судить мудрецы нового времени. Впрочем, существо языка, говорят они, в речи, а для речи – нужны говорящие, поэт и слушатели, потому что речь – один из видов человеческой деятельности (те же мудрецы – Гумбольдт и Хайдеггер). Но стоит только приступить к этой теме, вы то и дело теряетесь перед неизбежным событием: на эту тему сказано уже другими лучше вас. Поэтому не возбраним слову одного из самых известных французских поэтов XX века Полю Клоделю. – «Со всей полнотой раскрывая для нашего ума и чувств значение слова, поэзия становится силой, которая полностью реализует вещи, делает их реальностью… В XIX веке появилась настоящая поэзия (с темой протеста), но это была поэзия без Бога… Лучшими поэтическими темами являются те, которые я называю связующими – которые, как природа, ищут выражения в единстве разнообразных голосов» (Клодель Поль.
Избранные стихотвоения Издательство «Carte Blanche». СПб. – Москва, 1992. С 55–57).
Корень представляемой книги – выстроенные по хронологии поздние стихотворения. А в остальном, под видом «Приложения», работы, созданные мной в положении независимого исследователя и включённые в широкое понятие – творчество, но уже в области историографии (истории проблемы), и не менее значимые.
Стихи мои, надеюсь, не подпадают под укор Клоделя по отношению к поэзии настоящей, но безбожной. Да не истолкуют их превратно!
Исследователи в области историографии, которые с виду не против тезиса астрофизиков: «истина – то, что можно измерить», часто дают слово воображению и склоняются к мифологии, например, норманисты уверены, что призванные на Русь варяги – это скандинавы. Недаром укоренили термин «легенда о призвании варягов», и говорят на Россию строптивые слова. И коль скоро на язык попали бедные варяги, покажем мир слова «варяги».
Байер в статье «О варягах» (XVIII в.) решал задачу о природе варягов таким образом: «Имя варягов более есть поетическое… Сие имя есть… верингиар, как бы сказать засчитители и оборонители, от слова верна – засчисчать или более от слова верда, то есть беречь, хранить…» (Фомин Вячеслав. Варяго-русский вопрос в истиографии. URL: https://dom-knig.com/read_220524-59# Дата обращения 06. 11. 2019). Современные норманисты упростили задачу Байера: «Термин варяг обозначает воина (конечно скандинава. – Л. Г.), давшего клятву верности var (Перухин В. Я. Легенда о призвании варягов и Балтийский регион // «Древняя Русь», 2 (32), 2008, с. 42, № 13). Но в историческом плане всё началось не с var, а с «венд / вент»: А. А. Шахматов выводил этот термин от кельтских uenos (венос) «друг» и uenja (венья) «родство» (В поисках истины: учёный и его школа: коллективная монография. Москва: Прометей: МПГУ. 2012, с. 151). Общий смысл термина венет можно, таким образом, мыслить как родоплеменный термин свой, то есть, по словам О. Н. Трубачёва, как фундаментальную архаичность. Именно Трубачёв явил славянское свой как ключевое слово славянской и праславянской культуры в целом (Трубачёв О. Н. Этногеез и култура девнейших слвян. М.: «Наука», 2003, с. 179).
Тут обнаруживается сказанное историком готов Иорданом о трёх видах славян – венетах, антах и склавенах, то есть о венетах, венетах полусарматах (см. Тацит. Германия) и славянах. Поэтому не понять, какие обстоятельства помешали исследователям включить в проблему варягов статью И. Х. Дворецкого в его Латинско-русском словаре о венетах кельтах – вараграх / вераграх (с. 1065) и показания Цезаря и Тита Ливия о тех же
