Вечер в гаражном кооперативе, как всегда, завершался задушевным мужским разговором.
Главный травильщик анекдотов Тимоха Трепалов, по кличке Трепач, собрал вокруг себя с десяток мужиков, уже успевших поставить в автоконюшни своих железных рысаков.
Разговор так бы и закончился последним анекдотом, но тут майор в отставке Иван Чубатый задал мужской компании новую тему:
– Слыхали, мужики, как в Сибири один инкассатор несколько мешков с деньгами сп.. стибрил?
– Не несколько мешков, а только два, – уточнил отличавшийся особой пунктуальностью Андрей Тюлькин. Именно эта пунктуальность и сделала его начальником отдела снабжения одной представительной фирмы.
– Чего-чего, – переспросил глуховатый пенсионер Артем Палыч.
– Чего-чего, – передразнил его Тимоха, – докатились, говорю, уже мешками деньги стали воровать.
– Ни хрена себе, – оживился Артем Палыч, – куда только власти смотрят. Скоро всю страну разворуют.
– А ты, Палыч, не каркай, – вступил в разговор малый бизнесмен Эдуард Потехин.
– А я и не каркаю, – обиделся Палыч, – уж и так полстраны повывезли черт те знает куда.
– Известно куда, – оживился Иван Чубатый, – вся Англия в наших деньгах купается.
– И Америка тоже, – поддержал его активный участник коммунистических митингов Всеволод Бычаркин.
– А чем это тебе Америка-то не нравится, – вступил в разговор вечный диссидент Пафнутий Мочалов, для которого Америка была эталоном не только демократии, но и житейского существования.
Кстати сказать, диссидентом Пафнутий был по совместительству, основной же его специальностью была журналистика. Работал он в одной местной газетенке, собравшей под свое крыло недовольных жизнью со всей округи.
– Ну, наш журналюга опять за Америку вступается, – воскликнул Тимоха, – уж не приплачивают ли они тебе из-за бугра?
Пафнутий немного смутился, а некоторым показалось, что даже покраснел. Потом он взял себя в руки и бодренько произнес:
– Так что это ты Иван про ограбление-то сказал?
– А то и сказал, – встрепенулся Иван, – что 250 миллионов спер у банка их же законный инкассатор.
– Сколько-сколько, – выпучив глаза, переспросил Всеволод Бычаркин.
Надо признаться, что «Новостей» по телевизору он не смотрел, радио не слушал, но партийную прессу читал взахлеб. И видать припозднилась эта пресса с таким вопиющим фактом грабежа.
– Двести пятьдесят миллионов, – повторил Иван.
– Зеленых, – переспросил Бычаркин.
– Нет, наших деревянных, – за Ивана ответил Эдуард Потехин. После этого уточнения Бычаркин удовлетворенно выдохнул, будто 250 миллионов деревянных не представляли для него особой ценности.
– Ну, украл, а дальше-то что, – спросил Тимоха.
– А дальше, зарыл он эти мешки в землю, и сам в лесу укрылся, – сообщил Иван.
– Вот дурила, – возмутился Артем Палыч, – разве с деньгами так поступают.
– А ты бы как поступил, – спросил Андрей Тюлькин.
– Я-то, – переспросил Палыч, – я бы за бугор с ними свалил.
– Ты, Палыч в своем уме, или как, – покрутил возле виска Пафнутий, – во-первых, это тебе не зеленые, а во-вторых, с такими мешками за границу не выпустили бы.
– Тебя бы не выпустили, а Палыча запросто, – хихикнул Тимоха.
– А тебе бы только позубоскалить, – заступился за Палыча Всеволод.
– Пафнутий прав, – поддержал диссидента Иван, – такие мешки в карман не положишь.
– А зачем тогда воровать, – удивился Тюлькин.
– Вот и я тоже в сомнение впал, – поддержал Тюлькина Потехин, – если воруешь, то знай, на что они тебе сгодятся.
– Ясно дело на что, – заявил Тимоха, – да на эти миллионы можно такой сабантуй устроить, что мама не горюй.
