Советский и российский писатель, переводчик, общественный деятель. Родился на полуострове Ямал Тюменской области в 1949 году. Окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Член Союза писателей СССР и Союза российских писателей, автор 64 книг, включая четыре книги переводов национальных поэтов России и 11 книг, вышедших за рубежом.
Памяти художника Соколова
Благословенное лето… Над нами
Сыро топорщится в небе звезда…
Сизою свежестью – прет за подрамник,
Крупной росою кропит лебеда.
Поздно, взрываясь ознобными снами,
Зарубцевалась военная память…
Стонет и плачет, если вглядеться
В эти полотна, военное детство…
Черным крылом – легла похоронка
На поседевшее сердце ребенка.
Тусклые зори, незрячие ночи,
Плоть иссушая, голод пророчат.
Что за щемящая тяжесть в предсердье,
Точно, тихонько касаясь руки,
Вновь протянуло тебе милосердье
Светлую пригоршню темной муки?
Радостный хлеб с лебедою! Россия
Превозмогала сиротство в себе,
И не единого – жизнь замесила
На лебеде, на лебеде…
Дай мне созвучие дела и слова!
Это из бледного прошлого – снова
Тянет ладони седая старуха:
Пригоршня жизни – от чистого духа!
Каждый мазок твой, товарищ мой, плотен,
И, вдохновеньем твоим налита,
Темная муза печальных полотен,
Сквозь лихолетье – растет лебеда.
Так воплощайте в мазке и бетоне
Прикосновенье дающих ладоней,
Хоть непривычно порою для слуха:
Пригоршня жизни – от чистого духа!
То состояние длится и длится…
Но задержись посреди суеты —
Оскудевает в несущихся лицах
Горький, пронзительный свет лебеды…
Шорох вечерний к окну подступает,
Память тебя из избы вызывает.
В светлое время познала рука
Теплую тайну ржаного мазка.
Тайна – не творчество, тайна – касанье…
Снова холсты первозданно белы,
И шевельнулось навстречу – мерцанье
Необоримой твоей лебеды.
Тихие окна – зашторены плотно,
Свечи заплаканы, свечи бледны,
И догорают в закате полотна,
Как лебединая песнь лебеды…
СЛЕПЕЦ
Вас выведут цветы – уверенная мальва,
Застенчивый жасмин – из пыльной суеты,
Из мутной духоты на холодок завалин,
К подталому окну вас выведут цветы.
Сад – музыка…
Аккорд мать-мачехи и мака!
Светло поет вода, по листьям топоча.
Как Пан, голубоглаз – гори моя бумага! —
Хозяин у ворот, подсолнух у плеча.
В окне гудят цветы, принцессы и дурнушки.
Темно твое чутье, цветочная пыльца.
Но высекает свет в закатной комнатушке
Кремневая слеза с каленого лица…
Девичий голосок прошелестел: «Отец…»
Он выбрит и высок. Но почему слепец?
…Простудой моровой сквозили перелески.
В усталые виски стучала тишина.
Оцепеневший мир. Ни голоса, ни всплеска
Под ледяною толщей сомкнувшегося сна.
Постанывал во сне полусожженный Гомель.
В глухом окне луна клубилась, точно отмель.
Бескровные поля. Расхристанные дали.
Библейские снега, вытаптывая в лед,
Железный лязг и брань…
Село офлажковали,
И, заголив сады, ударил огнемет.
…Очнулся он один, но не увидел вьюги.
Обугленная мгла перед глазами. Лишь,
Едва от забытья, подламывая руки,
Сиротская судьба завыла с пепелищ,
…Заношенная мысль в его мозгу ютится.
Он стынет у окна, глотая отчий дым.
Страшна его тщета: не дерево, не птица —
Обугленные сны роятся перед ним.
Так выручай, земля – праматерь! Сокровенен
Ушедший в душу свет, хотя глаза пусты.
Уже который год сиделками по смене
Его из лета в лето передают цветы.
…Покатится гроза по хриплым водостокам.
Отряхиваясь, сад под ливнем запоет,
Гвоздика полыхнет с промытого востока,
Мерцание ее пронижет небосвод.
Камелия и мак, дыхание левкоя.
Девичий голосок. Подсолнух за плечом.
Бездонные цветы под зоркою рукою,
И каждый их поклон любовью отягчен.
