Предисловие. Вечность. Поэты танцуют ламбаду
Ко второй части своих пародий на стихи Евгения Баратынского Владимир Буев написал весьма знаменательное авторское предисловие. Оно начинается с ассоциаций автора по поводу стихотворения Баратынского «Пироскаф»: «Море! Так и хочется продолжить: дескать, “…лагуна, дети танцуют ламбаду…” – раз захотелось, то и продолжил, хотя эта цитата, что называется, “из другой оперы”…». Это, надо сказать, своеобразная квинтэссенция позиции пародиста: очень хочется продолжить классическое стихотворение чем-то из «другой оперы», точнее из другой культуры.
Сто лет назад Александр Блок написал: «Слабел Пушкин – слабела с ним вместе и культура его поры: единственной культурной эпохи в России прошлого века». Именно к этой культуре относился и Евгений Баратынский. Для времени Александра Блока, наиболее культурного времени века двадцатого, это уже была культура прошлого, которую современники Александра Александровича призывали «сбросить с парохода современности».
С тех пор прошло ещё сто лет. С более поздних пароходов призывали сбросить (а кого-то порой и сбрасывали) поэтов других поколений и других культур. А Евгений Баратынский и другие поэты пушкинской поры кажутся (не всем, конечно) чуть ли не современниками Гомера или Овидия.
Владимир Буев, безусловно, знает, что Баратынский и Овидий не были современниками. Но куда важнее другое его знание: Баратынский и он сам – люди разных культур внутри единой русской культуры. Двести лет войн и революций, застоев и перестроек, а, прежде всего, естественного развития человечества сделали своё дело, и российская культура (как и культуры многих других стран) изменилась кардинально. И пародии на стихи двухсотлетней давности – во многом перевод на язык новой эпохи.
Вот одна из важнейших для поэта XIX-го века тем – тема поэтического творчества; а одно из наиболее известных стихотворений Баратынского – «Последний поэт»:
Век шествует путём своим железным,
В сердцах корысть, и общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчетливей, бесстыдней занята.
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии ребяческие сны,
И не о ней хлопочут поколенья,
Промышленным заботам преданы…
Лирический герой стихотворения – поэт, оказавшийся в чуждом мире, обитатели которого не хотят знать плоды его вдохновения, они заняты своими сугубо практическими делами. Правда, в результате их трудов расцвела земля Эллады, где происходит действие стихотворения. Баратынский понимает проблемы поэта, хотя и не героизирует его: задумав броситься в море и погибнуть, как Сафо, поэт в итоге пугается волн и уходит от берега.
Герой Владимира Буева не последний, а «Единственный поэт», и проблемы у него совсем иные.
Столетие, где я, друзья, приткнулся,
Циничное. Мечтаю о другом.
Родился я не там. Я обманулся.
О золотом тельце гудят кругом.
А надобно гудеть о просвещенье.
О снах, что в детстве снились, хлопотать.
Остановить поэзии мгновенье
Хотелось бы и вновь ребёнком стать…
И относится автор к своему лирическому герою с куда большей иронией. Тем более, что, в отличие от Баратынского, Буеву известно выражение: «Не вернуться на старенький снимок», а его герою хочется именно этого, ни о каком самоубийстве этот поэт нашего века не задумывается ни на секунду. Принципиально различен жизненный опыт авторов, так же не могут быть похожи друг на друга лирические герои. И трудно назвать одно стихотворение пародией на другое: у них более сложные взаимоотношения.
Ещё большая разница видна в случае со стихотворением Баратынского «Подражателям»:
Когда, печалью вдохновенный,
Певец печаль свою поёт,
Скажите: отзыв умиленный
В каком он сердце не найдёт?
Кто, вековых проклятий жаден,