Финарэль поправила украшение на шее — подарок Сошарра — змеиную
золотую цепь и расправила плечи. Пусть у этих пустоголовых знатных
канисианок глаза ослепнут от блеска, зато поменьше будут глазеть в
их сторону и не шептаться об их детях. Лей явно пошла в их
канисианскую породу и походила на Леуку, а потому переносила все
эти язвительные нападки почти без эмоций, но Ларисс... Ларисс была
замкнутой и тихой, хотя и обладала истинно змеиным коварством.
После таких званых вечеров она запиралась в своей комнате и
плакала, не в силах переварить чужой яд. Нет, она не показывала
своих слез как истинная эс Бунгар, но покрасневшие глаза выдавали
ее с головой, особенно для того, кто любил своего ребенка.
— Графиня, какая вульгарная цепь. На вас будто ошейник надели, —
елейно пропела одна из фавориток нынешнего короля. Наивная дура,
считающая, что надменному альфе есть дело до его подстилок. Марис
метила на роль супруги, но кто же пустит туда малообразованную
интриганку. Финарэль хотела бы мысленно добавить про шлюху, которая
никогда не станет избранницей, но грустно вздохнула, ибо в их
королевстве последнее как раз не было чем-то из ряда вон.
— Этот ошейник — символ вечной любви моего супруга, дорогая
Марис. И для меня нет большей чести, чем демонстрировать подарок
князя эс Бунгар моим друзьям, — последнее слово Финарэль выделила
особо, обводя внимательным взглядом присутствующих на вечере. Уши
грели все. Кто-то из высокородных даже раскрыл веера, пряча ухмылки
за дорогой отделкой своих аксессуаров. Было бы что прятать! Две
трети из прибывших сегодня на ежегодный день Благодарения были в
долгах, заложив свои имущества и украшения по несколько раз, только
чтобы продолжать пускать пыль в глаза окружающим. Эта пагубная
привычка к роскоши точно не доведет их Королевство до добра. Но
состав власти уже менялся (ее усилиями в том числе), поэтому
нужно-то было — подождать еще несколько лет, и родной дом будет не
узнать. Снобизм и праздность так легко себя не изживут, но ведь
главное, что начало положено.
— И вы верите в эти сказки? — засмеялась Марис, приложив
сложенный веер к щеке. Она была красива. Медная грива волос, яркие
пронзительно-серые глаза, нежный изгиб губ. Сама нежность, пока не
открывала этот свой пухлый, но ядовитый рот. Финарэль по долгу
своего дела жизни училась психологии (и ксенопсихологии),
вырабатывала в себе навыки «читать» людей, чтобы сводить в итоге
идеальные пары, но все равно до сих пор не понимала, что в этой
пустоголовой канисианке нашел король, ведь, как ни удивительно, но
Марис держалась рядом с их величеством уже очень давно, пережив все
мимолетные увлечения.
— Я живу в этой сказке каждый день, — с наглой улыбкой ответила
Финарэль, с удовлетворением услышав пару нервных смешков и
лицезрев, как меняется лицо Марис от зависти. Да, ей наверняка
приходилось переступать через себя каждый день, ублажая надменного
короля.
— Что ж, — стукнула она веером по руке и осмотрела двух
княжеских детей, — каждому свое. Рада за вас. Жаль только, что дети
получились с изъяном, бесхвостые. Наверное, ваш супруг сильно
расстроился...
Финарэль придержала рукой Лей и ответила с холодной улыбкой:
— Дети для нагов священны, Марис. А двое считаются
благословением Кобры-Матери, так что мой супруг каждый день
возносит молитву за такой дар.
Марис фыркнула, растеряв все свои жалящие словесные шпильки и
направилась к трем стоящим канисианкам, которые безотрывно следили
за их диалогом.
— Мам, можно я ей эти самые ноги и переломаю, — прошипела Лей,
хрустнув костяшками. Финарэль прикрыла глаза, сдерживая порыв
сказать «да», но потом выдохнула и ласково погладила дочь по
руке.
