Кому-то могло показаться странным, что такое огромное помещение освещала всего одна тусклая лампочка. Она создавала крохотный островок света в просторном мрачном зале, которому через несколько месяцев предстояло стать паркингом нового бизнес-центра.
Но это потом, в будущем. Сейчас на месте, где вскоре найдут приют элитные иномарки, стоял прочный деревянный стул, к которому был привязан человек.
– Это своего рода симфония, – задумчиво произнес стоящий над ним мужчина. – То, как сверло входит в тело.
Словно в подтверждение своих слов, он поднес дрель к и без того окровавленной руке пленника. Несчастный не мог оспорить утверждение – даже при всем желании: мешал кляп из грязной тряпки во рту.
Насчет симфонии «эстет» погорячился: вой инструмента заглушил и сам звук проникновения сверла в плоть, и истеричное мычание связанного человека. Через некоторое время мучитель был вынужден констатировать:
– Отрубился. Приводи в себя.
Его спутник, предпочитавший оставаться в полумраке, достал из переносного холодильника бутылку с ледяной водой и вылил на голову пленника, который никак не отреагировал. Возможно, потому, что терял сознание уже третий раз за ночь и организм настроился не откликаться на вынужденный «душ». А может, всему виной было увеличившееся количество ран на его теле и, как следствие, здоровая лужа крови, разбавленной водой, на полу.
«Утром строителей ждет большой сюрприз», – подумал тот, что любил полумрак. От смешавшихся запахов крови и пота его подташнивало. Однако произнес он другое:
– Может, мы зря силы тратим? Он ведь уже все сказал!
Причем сказал давно: как только убедился, что они не шутят, заработав первую рваную рану на ноге.
– Я не уверен, что он не врет, – возразил гордый обладатель дрели. – Слишком уж быстро сознался!
– Это потому, что он трус.
– Ну, трус не трус, а сначала хамил конкретно! Нужно было довести его до такого состояния, когда он потеряет способность врать, и я довел.
Хамил, потому что не ожидал таких мер. Он, похоже, и мысли не допускал, что его реально будут пытать. Да, привезли на стройку, связали, и что? Не первый же год друг друга знают, какие пытки, двадцать первый век!
Он совершенно искренне не понимал, что попало в его руки.
– Никитос, просыпайся, – мужчина включил дрель, но на сей раз исключительно ради звука. – Пора в школу, девочка моя!
Однако мужчина юмора не оценил, глаза его остались закрытыми. Пришлось искать нашатырь и подносить смоченную им ватку к смертельно бледному лицу.
– И вот ты снова с нами, – торжественно объявил главный, убирая дрель. – Никитка, подставил ты нас, по-крупному подставил. Освободи ему рот, пускай объясняется!
Избавившись от кляпа, пленник первым делом закашлялся, судорожно пытаясь отдышаться. Его не торопили – видели, что он не симулирует.
«Прилично ему досталось, – оценил тот, что не выходил на свет. – Скорее всего, он при любом раскладе не выживет, слишком много крови потерял».
Они еще никогда не делали ничего подобного, не их профиль. Но ведь игра стоит свеч! Раскаяния или стыда ни один из присутствующих не чувствовал.
– Я же вернул деньги, – прохрипел Никита, проводя языком по пересохшим губам. – Я все вернул, даже больше! Процент за провал! Что вам нужно?!
– Да уж не деньги. Ты знаешь, почему мы согласились сотрудничать на твоих условиях? Потому что ты, кретин, так и не понял, какой товар толкаешь!
Что верно, то верно. Никита оставался всего лишь посредником между ними и изготовителем. Он отлично умел находить нужных людей, чутье от природы досталось. Но при этом он не разбирался в товаре. Да и зачем?
– Я не знал, – Никита переводил полный ужаса взгляд с одного мучителя на другого. – Я уже сказал! Я клянусь! Я его даже в руках не держал, не встречался с Эдиком! Он все отменил без моего ведома, меня поставил перед фактом, когда я уже принял от вас деньги! Я не хотел!
