– Этот твой Бог, – Джек расплылся в пьяной улыбке. Кажется, ему одновременно было и весело и страшно, – Думаешь, он способен на то, чтобы убить всех?
– Мой Бог? И не всех, между прочим, а только часть. Это не то же самое, – ответила я, в тайне представляя какого это, когда от мира остаётся одна десятая часть людей. – А ты в кого веришь?
На секунду Джек встрепенулся, оторвав бутылку водки от губ. Его глаза полыхнули не то страхом, не то удивлением, будто он совсем забыл, что я ещё здесь.
– Я католик, – он снова опустился на подушку и вытянул ноги на спинку дивана. – Мой Бог никого бы не убил. А ты в кого веришь?
– Я верю в того, кого вижу, – сказала я и в очередной раз мельком задумалась, а придерживаюсь ли я какой-то религии на самом деле? Но ответ из раза в раз отрицательный. Я помотала головой. – В тех, кого вижу.
– И, что, он или они убили бы кого-нибудь? Просто так?
– Не просто так, у них есть план, – я машинально пожала плечами. – Какой-то особенный план.
– Хреновый план, если из-за него кто-то умрёт.
Я не спорила только по тому, что сама не знала об этом плане подробнее. Но несмотря на неизвестность, он казался правильным. Не страшным, не отвратительным, не кровожадным и жестоким. Я просто доверяла. Джек часто называл меня бесхребетной из-за моей «доверчивости», я же себя такой не считала. Что ж, не всегда по крайней мере.
Джек не спал третьи сутки, и меня это огорчало. Он напивался – и как его не клонило в сон из-за этого? – и голосил на весь дом, пока соседи не вызовут полицию. После очередного предупреждения Джек принимал ледяную ванну, выпивал пару-тройку кружек кофе и бегал как заведённый по городу. С вечера всё начиналось сначала: алкоголь, полиция, ванна, кофе, работа.
– Только глаза закрою и вижу воду, – измученно прошептал Джек, перевалившись на бок. – Так много. Бескрайняя. И ничего вокруг, – он поднял на меня глаза. – Как может ничего не быть, Роуз? Ты ведь тоже её видишь! Откуда её так много?
Его снова трясло, он снова боялся даже вспоминать о снах. Я не отвечала, гладила его по волосам и надеялась, что усталость наконец возьмёт своё. Джека уже тошнило от алкоголя и растворимого кофе, тело время от времени вздрагивало, и сознание медленно отключалось от реальности.
– Была бы ты настоящей, – протянул он, сжимая мою руку. – Ты бы терпела меня, Роуз? Мы бы могли встречаться.
– Как будто мне и так тебя мало.
Джек всё-таки уснул, я задремала рядом, а спустя какое-то время проснулась. Моя спальня, мой дом. Здесь тихо и бывает одиноко, особенно когда есть что рассказать, а некому. Напоминанием от Джека остались тошнота и премерзкое чувство, будто все эти три дня пила я, а не он. Желудок требовал остаться дома, отдыхать, а будильник навязчивой мелодией напоминал о новом дне. Хотелось всего и ничего. Как минимум сбежать поскорее от чужого похмелья и своего страдающего тела. Но возможно ли это? Конечно нет.
Когда мне только начал сниться Джек, я и не думала, что столкнусь с такой проблемой – чувствовать чужое состояние. Правда, раньше это в самом деле не было настолько ужасно: из-за внезапной тошноты можно прогулять школу, не пойти куда не хочется, не убираться и не скучать на экскурсии. Ни один врач не мог объяснить причину моего недомогания, а значит просто назначал пару дней отдыха дома. Джек может напиться вусмерть, может заболеть, сорвать голос и ещё целая куча всего, а страдаю от этого почему-то я. Не то чтобы ему не достаётся за свои же деяния, но я-то тут причём? Почему ему не достаётся от моего здоровья также?
Тошнота нехотя отступает после таблетки аспирина, но желудок подобный завтрак не жалует. Чищу зубы, мысленно обещаю себе съесть что-нибудь очень вкусное по пути к торговому центру, а между тем невольно вспоминаю, как Джек вообще появился в моей жизни. Это был ещё один сон. Немного глупый, немного обычный, но достаточно реальный, чтобы остаться в памяти пятилетнего ребёнка.
