Что-то не так. Даша почувствовала это, как только зашла в кафешку. Она сообразительная, хоть и маленькая. Дядя Леша, Хранитель, всегда об этом говорил, пока…
Нет, не надо об этом! Возможно, он и не погиб. Его тело так и не нашли военные после того взрыва в Зоне-43. Говорят, что он был не такой, как обычно бывает от ядерной бомбы. Даша не знала, какие бывают обычно взрывы, но понял так: если бы все шло по плану, то тот уничтожил бы большую часть Зоны, в которую превратился город Киров. Точнее – так думали военные. Дядя Леша верил, что взрыв, наоборот, сделает так, чтобы Зона разрослась и дальше.
Хранитель привел Дашу к бомбе, но сделал так, чтобы она испугалась его и ушла, но почему?
Наверное, не хотел, чтобы она его остановила.
А она бы попыталась, это точно! Попросила бы дядю Лешу не делать то, что задумал. Это же так опасно! Представьте сами: сидеть на бомбе и ждать, когда она взорвется. Так нельзя делать. Даже мама с папой всегда предупреждали, что не стоить сидеть на холодном полу. Мол, «попу простудишь». А тут вообще – на бомбе: не то, что простудишь, потом косточек не соберешь.
Хранитель остался, был взрыв, но тела нет – вот и все, что Даша знала на данный момент. А еще чувствовала, что должно случиться что-то очень нехорошее. Причем, в самое ближайшее время. Спина покрылась липким потом.
– Занимайте места! – сказал дядя Коля, а сам двинулся к кассе «Макдоналдса», на ходу спросив: – Маки будете?
– Большие? – поинтересовалась девочка. Она очень давно хотела есть. В больнице ее, конечно, покормили, но там была жутко невкусная еда: капуста с рыбой. Судя по виду, рыба там и умерла, в капусте. Воняла примерно также. Поэтому Даша только съела пирожок, который шел на десерт, а остальное оставила на тарелке.
– Биг-Мак, пойдет? – спросил дядя Коля, Даша кивнула. – А еще что? Колу?
– Нет, и так вредная еда, мне воды просто, – ответила девочка, потом добавила ошарашенному родственнику: – Мама говорила, что в таких кафешках еду из ГМО делают.
Что значило слово «ГМО», Даша не знала. Только понимала, что это что-то очень плохое. И жутко вредное. Но сейчас очень уж хотелось есть – девочка бы и кожаный сапог пожевала, если уж на то пошло, не то, что какое-нибудь ГМО. Мама тоже говорила: что раз в неделю можно и вредной едой наестся, типа «ничего не будет», если редко. Это мама про свою талию говорила. Она была стройной, «как девочка». А это уже папа так говорил про мать, очень ее любил.
Даше стало грустно от воспоминаний о родителях. Казалось, что прошло уже несколько лет с того момента, как их не стало. Хотя на самом деле, возможно, всего неделя. Не больше. «Надо посчитать дни», – решила она, садясь за столик.
Тетя Маша села рядом. Она была большой женщиной, поэтому стул под ней скрипнул, а стол покачнулся, когда она положила на него руки, но при этом сильной – именно она вытолкала военного, который пытался узнать у Даши, что произошло с Хранителем.
А потом они уехали. Отмахали по дороге пару часов, потому все вдруг резко захотели есть. А Даша все равно осталась голодной после больничной кормежки, поэтому сразу согласилась заехать в «Макдоналдс».
– Что, папу с мамой вспомнила? – тетя Маша обняла девочку, прижав к большой груди. – Ничего, теперь все будет хорошо, теперь ты с нами.
Но Даша знала: хорошо уже не будет. Никогда! Что-то произойдет и очень скоро. Она это чувствовала.
– Теть Маш, – начала Даша, пыталась подобрать слова, но не знала, с чего начать.
– Да, деточка!
– Я… мне страшно!
– Не бойся! Я же говорю ты с нами!
– Я боюсь… что-то случится и очень скоро!.
– Что случится?! – тетя Маша, видимо, решила , что девочка перегрелась в машине. Все же несмотря на то, что на улице был конец лета, дядя Коля включил печку и закрыл все окна – любил «когда пожарче». Как в бане. Даша просила открыть окно, но дядя не позволил Он был хорошим мужчиной, но с «прибабахом» – так говорила про родственника мама, а она хорошо разбиралась в людях.
