Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».
Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.
Из интервью, которое специальный корреспондент Хармонтского радио взял у доктора Валентина Пильмана по случаю присуждения последнему Нобелевской премии по физике за 19… год:
«– …Вероятно, вашим первым серьезным открытием, доктор Пильман, следует считать так называемый радиант Пильмана?
– Полагаю, что нет. Радиант Пильмана – это не первое, не серьезное и, собственно, не открытие. И не совсем мое.
– Вы, вероятно, шутите, доктор. Радиант Пильмана – понятие, известное всякому школьнику.
– Это меня не удивляет. Радиант Пильмана и был открыт впервые именно школьником. К сожалению, я не помню, как его звали. Посмотрите у Стетсона в его «Истории Посещения» – там все это подробно рассказано. Открыл радиант впервые школьник, опубликовал координаты впервые студент, а назвали радиант почему-то моим именем.
…
Радиант Пильмана – это совсем простая штука. Представьте себе, что вы раскрутили большой глобус и принялись палить в него из револьвера. Дырки на глобусе лягут на некую плавную кривую. Вся суть того, что вы называете моим первым серьезным открытием, заключается в простом факте: все шесть Зон Посещения располагаются на поверхности нашей планеты так, словно кто-то дал по Земле шесть выстрелов из пистолета, расположенного где-то на линии Земля – Денеб. Денеб – это альфа созвездия Лебедя, а точка на небесном своде, из которой, так сказать, стреляли, и называется радиантом Пильмана».
Аркадий и Борис Стругацкие,
«Пикник на обочине».
Зона Три-Восемь.
Наше время
Тихо, на грани слышимости, щелкнул клапан. Пузырьки воздуха вырвались из легочного автомата[1] и, весело суетясь в относительно свободном пространстве, устремились вверх, туда, где за водной гладью озера их ждала уже самая настоящая свобода. Где они потеряют временную форму, приобретенную под давлением окружающей среды, и растворятся в атмосфере, сольются с ней, став чем-то большим, чем группкой маленьких, якобы самостоятельных воздушных тел.
Я проводил взглядом эту миниатюрную модель бытия и продолжил погружение. Взвесь пыли и мелких бесформенных частичек неизвестного происхождения создавала эффект естественного утреннего тумана. Ровный матовый свет с поверхности вливался в глубинный слой мутных вод, окрашивая невесомые крупинки в бледно-молочный цвет, что лишь усиливало иллюзию. Видимость едва дотягивала до пяти-шести метров. Все, что было дальше, теряло свои очертания, превращаясь в серые бесформенные пятна.
Вот одно такое пятно материализовалось и зашевелилось прямо по курсу. Рука, держащая АДС[2], нервно дернулась, направив ствол автомата в сторону объекта. Но секунду спустя я опустил оружие. Прямая угроза жизни отсутствовала. Это какое-то четырехлапое животное где-то на солнечной поверхности попало в аномальный пространственный прокол и переместилось сюда, под водную толщу озера кратера. Несчастная животинка немного побилась в конвульсиях и медленно пошла ко дну, к обглоданным костям товарищей по несчастью. Там свежую тушку уже поджидала бесчисленная армия самых обыкновенных крабов, которых, на первый взгляд, обошли стороной какие-либо мутации.
