Отделанная под резное дерево, двойная автоматическая дверь
открылась с тихим электрическим гулом. Помедлив секунду, Николай
прошёл через неё, а его сопровождающий остался в коридоре.
Сопровождающий. Интересно, военная бюрократия когда-нибудь
поменяется? Называть конвоира сопровождающим, довольно скользко.
Лицемерно. Этот лысый громила, из военной полиции, с искусственными
глазами, должно быть процентов на девяносто киборг. Никто толком и
не знает. Секретно.
Пройдя дверь, Николай оказался в комнате ожидания. Не могут они
по-человечески. Пустая сквозная комната. Ни скамейки, ни секретаря.
Так же, как в трибунале, дисциплинарная комиссия заставит его ждать
решения, по своим штрафным санкциям и назначению, стоя. Не доходя
трёх уставных шагов до входа в кабинет, Николай остановился.
Поставил ноги на ширине плеч, а руки заложил за спину
по-арестантски. Ростом не обижен, офицерская выправка ещё с
Академии. Стандартные военные импланты и модификации тела,
дополненные, однако, годами разносторонних тренировок. Русые, с
отливом, волосы, короткая офицерская стрижка. Тёмно-синий, флотский
повседневный мундир, сидел на нём как влитой. Вот только лычки и
нарукавные значки энсина, вместо лейтенант-майорских, да всё ещё
заметные следы отстёгнутых погон.
Ровно через три минуты дверь в кабинет открылась и Николай
прошагал на положенное место, обозначенное на чёрном моноковролине
жёлтым треугольником. Тёмно-бежевые стены, под дерево, глянцевый,
белый потолок. Угловатый судейский стол, прямо по середине, позади,
на стене, государственный герб Альянса Независимых Колоний и
символика Военно Космических Сил. Только флагов по углам не
хватает, а в целом обстановка как и в трибунале скопления. Николай
бегло окинул взглядом присутствующих. Первым в глаза бросился
седой, долговязый и сухой, как сучок, англичанин, с погонами
контр-адмирала. Он восседал посередине и его кресло было явно на
несколько сантиметров выше двух других. Слева от него полноватый,
лысый мулат, в форме ВКС, без знаков отличия. Справа — черноволосый
южноевропеец, в форме полковника внутренней безопасности флота.
Человек среднего роста, среднего веса и с совершенно не
запоминающимся лицом, неопределённого возраста.
Они явно переговаривались между собой через какую-то из местных
сетей. А Николая уже три недели как отлучили от любых военных и
гражданских коммуникаций. И это было к лучшему. Отсутствие
контактов и информационный вакуум, очень располагали к
размышлениям.
- Соколов Николай Викторович, - проговорил мулат почти без
акцента и продолжил на трансколониальном языке, альянсине, - две
тысячи четыреста двадцать восьмого года рождения.
- Так точно, - эхом отозвался Николай.
Пока лысый делал какие-то пометки в своём компьютере, заговорил
седой.
- Я контр-адмирал Спаркс. И я руковожу этой дисциплинарной
комиссией по штрафным санкциям, - сказал старикан скрипучим, как
старая половица, голосом.
Николай попытался вспомнить, не слышал ли он когда-нибудь об
этом человеке. Не вспомнил. Двоих других Спаркс представлять,
похоже, не собирается. Очень удобно. И чёрт с ним. Всё равно,
решение принимает лично он.
- Итак. Три недели назад, двадцатого апреля две тысячи четыреста
шестьдесят второго года, произошёл инцидент с вашим участием. В
результате которого вы попали под трибунал, были разжалованы из
лейтенант-майора в энсины. И списаны с эсминца «Киренаика».
- Так точно, - ответил Николай спокойно, не выказывая никаких
эмоций. Не дождутся, крысы конторские.
- Вы можете рассказать нам о сути инцидента? - спросил Спаркс, -
в двух словах.
Николай уже знал, к чему клонит хитрый старый клещ. Всё
произошедшее было не только записано со слов участников поминутно.
Но и зафиксировано аппаратно, в приложении к бортовому журналу.
Вопрос же подталкивал штрафника облегчить или усугубить свою
участь. Едва отвязавшись от трибунала, усугублять Николай ничего не
собирался.
